Рождение мыши
Шрифт:
— Присядьте, — очень любезно пригласил Николай, — а я сейчас…
Он достал из кармана садовый ножик, покопался под мощными корнями, похожими на старых линяющих змей, и достал за кольцо небольшой жестяной ящик.
— Вот, — сказал он, — мой эн-зэ, смотрите. — Он открыл его и вынул моток веревки, кинжал, электрофонарик, повертел его в руках и вдруг неожиданно пустил в лицо Нины зеленый и наглый луч. Она вскрикнула. Он засмеялся и потушил фонарь.
— Ну как? Здесь подождете меня или пойдем еще выше?
— Пойдем еще выше, — сказала она, еще жмурясь от яркого света. — Слушайте, товарищ дорогой, так же не годится: пробовать
Он снова рассмеялся и слегка хлопнул ее по плечу.
— Идем! А вы славный парень! Только руки берегите. Там сплошное проволочное заграждение.
*
Взбирались они бесконечно.
Нина шла за Николаем молча и сосредоточенно. Она думала: такой мучительной прогулки в ее жизни еще не было — все, что встречалось на пути, било ее, царапало, рвало платье и волосы. Через десять минут подъема тело ее пылало и пульсировало как одна рана.
Кустарник кончился сразу — один к одному стояли высокие спокойные деревья с такими густыми ветвями, что под ними не было даже луны. Темнота, только кое-где на земле и на плоских камнях стояли и светили голубые лунные лужицы.
— Устали? — спросил Николай.
Она кивнула.
— Ну, передохните, передохните, — милостиво разрешил он. — Здорово исцарапались?
Нина молча сунула ему руки. Он посветил на них и покачал головой.
— Да-а! Ну, ничего, боевое крещение. Сейчас будет уж совсем легко. А спустимся с другой стороны — там дорожка.
Они постояли с минуту, отдышались и пошли.
Рощица кончилась, и они опять стали подниматься по крутому подъему. Луна выплыла на середину неба, и стало светло. Так они дошли до самой вершины этого обрыва. На ней лежал совершенно черный плоский камень, похожий на надгробную плиту.
— Ну вот, — вздохнул Николай, — мы и дошли. Вот вам фонарик, вот клетка, сидите и ждите меня.
И он пошел к обрыву.
Обрыв был такой отвесный и ровный, что казалось: здесь с плеча рубанули топором по горе, отсекли половину, и образовалась стена, и только кое-где на этой стене выдавались каменные террасы и отдельные глыбины. Он постоял и вдруг непонятно как соскользнул вниз и повис только на одних руках; она вскрикнула, а он поднял над пропастью одну руку, помахал ею, потом поднял другую, помахал другой и ухнул, исчез. Только было слышно, как сыпятся камни. Она подошла к обрыву. Камни и земля так и летели из-под его ног, а он, распластавшийся, как тень на стене, полз над пропастью, такой глубокой, что у нее щемило под ногтями. Если бы он загрохотал отсюда, от него остались бы одни мокрые кости, но он неуклонно, хотя и не очень быстро, но и не задерживаясь, шел и шел, и Нина поняла, что ему отлично известны все выступы этой стены. «Но где же гнездо?» — подумала она, оглядывая стену, и вдруг поняла — где. В одном месте прямо из стены на террасе росла березка — изогнутая, уродливая, как хилая девушка-дурнушка, а около корня на полу террасы камни были расшатаны и выкрошились, и тут она увидела темное пятно — вот это и есть гнездо. Она пустила туда луч фонарика. Николай, не оборачиваясь, поднял руку и помахал ею: потуши. Потом он примерился, гикнул и вдруг, пролетев метров пять, упал на одно колено на этой террасе. И сейчас же мимо его лица косо и слепо пролетела какая-то темная птица. Он проводил ее глазами, потом спокойно встал (места на террасе было так мало, что можно было стоять, только прижавшись лицом или затылком к стене) и очутился над
— Есть? — спросила она с обрыва.
Он кивнул ей, и она увидела, как он лезет рукой в гнездо и вынимает птенцов — одного, второго, третьего, — как они бьются и хотят выпрыгнуть, а он сует их за пазуху.
Потом он опять стал плоским, как тень, перевернулся по оси на одной точке, опять примерился и прыгнул обратно.
— Veni, vidi, vici! — крикнул он. — Кто и когда это сказал?
— Знаю, знаю, — ответила она ворчливо, — спускайтесь скорее. Я же волнуюсь!
— Да? Это хорошо! — заметил он хладнокровно. — Сейчас иду к вам.
Так они поймали синюю птицу.
Глава 5
В театре на следующий день узнали, конечно, все, даже и то узнали, чего и вообще не было.
После репетиции Ленка подошла к ней и сказала:
— Ну-ну! Слышала про твои похождения!
Нина посмотрела на нее.
— Уже?! Скоро же до тебя все донеслось, но только никаких похождений не было.
— Не было? — невинно переспросила Ленка.
— Просто прокатились с Николаем Семеновичем в горы — вот и все.
— Да как! Амазонкой! — присвистнула Ленка. — Прямо княжна Мери! Какую-то синюю птицу там поймали.
— И это знаешь?
— Я всё, Ниночка, знаю! И все уже всё знают! Семенов устраивает приемы — показывает птицу всем желающим. Там же и кукла эта приседает.
Нина смотрела не понимая.
— Ну, Таиса эта там, его белая леди, для нее же вы и таскались за этой синей птицей.
— Глупо! Зачем же Таисе птица, — пожала плечами Нина.
— Ну, стало быть, нужна, — ответила ласково Ленка. И предложила: — А ну, зайдем к нему.
Нина качнула головой.
— Я не пойду. Иди одна.
— Сам придет? — поняла Ленка. — Ну, правильно! И сделай ему хо-ороший раскардаш! Что, в самом деле, ты ему девчонка?! В каких вы расстались отношениях?
— В каких и были. На брудершафт не пили.
— И голова у тебя, как у княжны Мери, над речкой не кружилась?
— Нет, не кружилась. И вообще все это к нему не относится — он держится очень просто.
— Так, так, так, — покачала головой Ленка. — Как бы только его простота не вышла боком — так ведь тоже бывает. Простота хуже воровства — слышала такую пословицу?
*
Нина никогда не обращала внимания ни на Ленкины шутки, ни на Ленкин язычок, потому что с института знала: Ленка — трещотка! Ленка — ветер! Сегодня одно — завтра другое, свистит у нее в ушах. Но этот разговор оставил неприятный осадок.
Она сидела и думала: а что если в самом деле она сваляла дурака, поймала с ним птицу для Таисы?
И тут вдруг явился Николай.
— Нина Николаевна, можно? — спросил он, останавливаясь на пороге. На нем были теперь легкий белый костюм и тапочки на босу ногу. Он все еще немного прихрамывал.
— Проходите, пожалуйста, — холодновато пригласила Нина, — я сейчас только что думала о вас.
Он посмотрел на нее.
— И, по лицу вижу, ругали?
— Нет! Недоумевала! Зачем вам понадобилось посвящать во все Елену Александровну? Что, она такой ваш друг? Вы ей очень доверяете?
— А что, — спросил он, — не надо бы ей доверять?
Она пожала плечами, отвернулась от него и сняла со стула кипу блузок — только что разбирала шкаф, — чтоб освободить ему место.
— Садитесь, пожалуйста, — повторила она.