Рождённая на стыке веков

Баширова Шаира

Все эти дни, она сама ухаживала за мной, я чувствовала, как женщина стала относиться ко мне, словно к дочери. И казалось, роднее её в этом доме у меня никого не было. Я искала у неё защиты.

– Я не вынесу больше, – безнадёжно пробормотала я.

– Выдержишь, тебе ещё и понравится. Что же делать, милая? Это участь всех женщин. Давай, нельзя заставлять хозяина ждать, – сказала Бахрихон опа.

С тяжёлым сердцем, я пошла за ней. Искупавшись, я раслабилась, на меня надели

новое платье и лозим, на голову накинули шёлковый платок с кистями. Еле передвигая ноги, я пошла за Бахрихон опа. Мы прошли через двор и вошли в дальнюю комнату. Турсун бай уже ждал меня.

– Ты можешь идти,– приказал он Бахрихон опа.

Та, покорно кланяясь, быстро вышла, подтолкнув меня в середину комнаты. Турсун бай подошёл ближе и снял с моей головы платок. Потом полез в карман и вытащил золотой браслет, широкий, с красивым узором и красными каменьями.

– Руку дай, я подарок тебе принёс, за твою покорность. Мне сказали, бежать ты вовсе не хотела, просто отдыхала в саду и нечаянно уснула. Я прощаю тебя, – снисходительно улыбаясь, сказал он и надел на моё запястье браслет.

Я и руку опустить не успела, как он жадно схватил меня и стал раздевать, снимая с меня платье. Перечить и возражать, я не стала, понимая, что так будет хуже и Турсун бай всё равно сделает то, зачем меня позвал. Обняв меня, он грубо повалил на постеленные курпачи на полу, сжимая моё хрупкое тельце. Я зажмурила глаза и лишь подчинилась его действиям. А когда он, тяжело дыша, повалился на постель, довольно поглаживая рубцы на моей спине, я взяла лозим и платье, чтобы одеться.

– Не нужно одеваться, я могу ещё раз захотеть, – слащаво ласково, сказал Турсун бай.

Я стыдливо прикрылась платьем. Но через несколько минут, раздался его противный храп. Я долго не могла уснуть и жалея себя, всплакнула. Уснула только под утро, но проснулась от грубых действий Турсун бая.

– Уф, опять… – зажмурив глаза, подумала я.

Так повторялось почти каждую неделю, жёны Турсун бая со злостью поглядывали на меня, иной раз, могли больно ущипнуть. Но я молча всё сносила и почему-то надеялась, что мои мучения скоро закончатся.

Так прошёл ещё один год, только Бахрихон опа и скрашивала мои дни, искренне привязавшись ко мне, она называла меня дочкой. Турсун бай ждал, когда же я наконец понесу, называя меня пустым корытом, значение этих слов мне объяснила Бахрихон опа.

– Так говорят, когда женщина не может забеременеть. Но ты ещё так мала, не удивительно, что у тебя не получается. У тебя хоть месячные начались, или ещё нет? – спросила она.

Значение и этих слов, я не поняла и спросила, что значит месячные. И женщина мне объяснила, что да как. В тринадцать лет, месячные у меня все-таки пришли, правда, этот период женщина называла не иначе, как гости.

– Вот и хорошо, значит, теперь ты сможешь забеременеть, если гости пришли, – сказала она.

И я забеременела, по этому случаю,

хозяин велел приготовить плов и угостить всех. Его дочерям было семнадцать и четырнадцать лет, поэтому он был искренне рад тому, что через столько лет, скоро снова станет отцом и я непременно рожу ему сына. Во двор пригласили музыкантов и устроили праздник. На меня и жёны, и дочери бая смотрели с завистью и злобой, сам Турсун бай дарил мне одежды и золотые украшения. Но меня это не радовало, с первых же дней, меня тошнило и выворачивало, я не могла ничего есть. Думала, это никогда не кончится, Бахрихон опа приносила мне еду и уговаривали поесть.

– Родить, тоже силы нужны. А как ты родишь, если есть не будешь? Давай, дочка, поешь немного. А если захочешь что-то вкусненького, ты только скажи, я велю приготовить. Хозяин лично просил хорошо за тобой ухаживать, иначе, меня накажет, – говорила женщина.

И я ради неё ела, правда, почти всё выходило из меня обратно. Через три с половиной месяца, я почувствовала внутри себя движение, очень испугавшись, я рассказала Бахрихон опе.

– Это ребёнок начал двигаться, не бойся, так должно быть, он же живой в тебе, – поглаживая меня по голове и улыбаясь, сказала она.

– Как же он родится? Мне живот порежут? – наивно спросила я, со страхом в глазах.

– Глупенькая, вот родится и узнаешь как, – ответила она.

Турсун бай стал относиться ко мне с большей нежностью, даже редко беспокоил меня, часто, просто спал, обняв и прижав к себе. Однажды, с тревогой, ко мне зашла Бахрихон опа.

– Халида? Ты не должна есть со всеми, с общего стола. Старшая жена хозяина, задумала избавиться от тебя, вроде как отравить хотят. Я сама слышала, как она говорила об этом своей кундош (вторая жена мужа).

– За что? Что я ей сделала? – удивилась я.

– Об этом потом. Ты поняла меня? Будешь есть только то, что принесу я и пить тоже, – сказала Бахрихон опа.

Я лишь кивнула головой. Работать мне тоже не давали, слуг было много и я больше отдыхала, выходила в сад и подолгу сидела под плодовыми деревьями.

Схватки начались неожиданно, поздней ночью, когда я спала рядом с Турсун баем. Он проснулся от моего крика и хриплого стона. Сев, он растерянно посмотрел на меня, кажется не понимая, что происходит.

– Что? – спросил он.

– Больно! Очень больно, – поглаживая поясницу, еле выговорила я, потому что мне казалось, что она сейчас просто поломается.

Турсун бай вскочил и выглянул за дверь.

– Эй? Где вы там? Бездельники! Бахрихон? Скорее! Халида рожает! – крикнул он взволнованным голосом.

На его крик прибежали слуги и в комнату забежала Бахрихон опа.

– Я послала за Хатирой опой, она скоро придёт, хозяин, – сказала она, подбегая ко мне.