Рожденный очаровывать
Шрифт:
– Мы встретились всего восемь часов назад.
– Я почти безгрудая, и меня даже нельзя назвать хорошенькой. И я бы постоянно ощущала, что вы используете меня только потому, что я оказалась под руками, и от этого чувствовала бы себя полным дерьмом. А отсюда недалеко и до очередного приступа депрессии, и, откровенно говоря, я и без того провела немало времени в психушках.
Глаза Дина расчетливо блеснули.
– Что-то еще?
Она сгребла блокнот вместе с бутылкой пива.
– И последнее: вы мужчина, привыкший к обожанию, а
– Кто сказал, что ты даже не хорошенькая?
– О, это меня волнует мало. У меня такой сильный характер, что красота была бы явным перебором. Честно, до сегодняшнего вечера это проблемы не представляло... ну, если не считать Джейсона Стенхопа, но это было в седьмом классе.
– Понятно, – кивнул Дин, продолжая улыбаться.
Блу с самым небрежным видом подступила к смежной двери.
– Представьте, что вы только сейчас избежали смертельного выстрела.
– Не могу. Пока что меня одолевает похоть.
– На этот случай телевизоры в отелях всегда транслируют порнографические каналы, – сообщила она, поспешно выскользнула за дверь и впервые за этот час вздохнула свободно.
Самое главное – опережать на полшага Дина Робийара. А для этого следует постоянно лишать его равновесия. Но вот сможет ли она продержаться до Канзас-Сити? Кажется, это так же проблематично, как и то, что она будет делать, попав туда.
Бобри, должно быть, не спала ночь, поскольку наутро рисунок был готов. Она подождала, пока они остановились поесть на главной стоянке грузовиков штата Канзас, прежде чем положить перед ним лист бумаги. Дин уставился на результат ее творческого вдохновения. Неудивительно, что у нее нет ни цента! С такими-то способностями!
Бобри подавила зевок.
– Будь у меня больше времени, нарисовала бы его пастелью.
Дин с ужасом представил, что она способна натворить пастельными красками. По его мнению, и карандаша было более чем достаточно! Да, сходство определенно есть, но все черты лица искажены: глаза поставлены чересчур близко к переносице, линия волос отступила со лба на добрых два дюйма, а пара лишних фунтов привела к тому, что у него появились собачьи брылы. Но и этого ей показалось мало: она каким-то образом укоротила его так, что он казался расплющенным. Дин редко лазал за словом в карман, но собственный портрет поверг его в ступор. Блу надкусила глазированный шоколадом пончик.
– Не правда ли забавно, как легко исказить даже самое красивое лицо?
Только сейчас он понял, что она сделала это намеренно. Но при этом выглядела не столько самодовольной, сколько задумчивой. Ни малейших признаков злорадства.
– Мне очень редко удается поэкспериментировать, – пояснила она. – Вы были идеальной моделью.
– Рад услужить, – сухо бросил он.
– Я, естественно, нарисовала еще один.
Блу вынула из папки второй рисунок и небрежно бросила на стол, где он приземлился рядом с недоеденной булочкой. На листе нотной бумаги красовался развалившийся на постели Дин:
– Предсказуемо роскошен, – хмыкнула Блу, – но несколько скучноват, не находите?
Не просто скучноват, но и какой-то скользкий. Поза чересчур расчетлива, выражение лица слишком победоносное.
Она видела его насквозь, и это ему не нравилось. Дин все еще не до конца поверил, что она кинула его прошлой ночью. Неужели он потерял нюх? А может, никогда его и не имел? Поскольку женщины сами вешались ему на шею, не было нужды играть роль сексуального агрессора. Нужно срочно исправлять этот промах.
Он снова принялся изучать первый рисунок и, рассматривая своеискаженное лицо, невольно задался вопросом, какова была бы его жизнь, родись он таким, как на портрете Бобри. Во всяком случае, никаких выгодных контрактов от «Энд зон» и парфюмерной компании ему уж точно бы не дождаться! Даже в детстве необычнаявнешность не раз служила ему хорошую службу. Теоретически он всегда это понимал, но рисунок Бобри все поставил на свои места.
Лицо Бобри затуманилось.
– Отвратительно, правда? Мне следовало бы знать, что вам не понравится, но я думала... не важно.
Она потянулась к рисунку, но Дин проворно отдернул руку.
– Он просто застал меня врасплох, вот и все. Вряд ли я повешу его над камином, но не могу сказать, что это отвратительно. Скорее наводит на некоторые мысли. Мало того, он мне нравится. Очень.
Она тревожно всматривалась в него, пытаясь определить, правда ли это.
Интересно... Чем больше времени они проводили вместе, тем сильнее его разбирало любопытство.
– Ты не слишком охотно рассказывала о себе, – заметил он. – Где ты росла?
Блу отломила кусочек пончика.
– Везде... то тут, то там, – пробормотала она.
– Брось, Бобри. Мы скоро расстанемся и никогда не встретимся. Выкладывай свои тайны.
– Меня зовут Блу. А если хотите знать мои тайны, придется сначала рассказать о себе.
– Все мои секреты укладываются в три фразы. Слишком много денег. Слишком много славы. Слишком красив. Словом, жизнь – подлая сука.
Дин думал посмеяться вместе с Бобри, но вместо этого она так пристально уставилась на него, что ему стало не по себе.
– Твоя очередь, – поспешно пробормотал он.
Но она продолжала молча жевать пончик. Похоже, пытается решить, какими именно фактами своей жизни стоит с ним поделиться.
– Моя мать – Вирджиния Бейли, – начала она наконец. – Вы скорее всего никогда о ней не слышали, но она – известная личность в кругах сторонников мира. Она активистка.
– Надеюсь, ты никогда не узнаешь, что я представил при этих словах.
– Она возглавляла демонстрации по всему миру, десятки раз задерживалась полицией и была арестована и отсидела два срока в федеральной тюрьме строгого режима за нарушение границ ядерных баз.