Рождественская карусель
Шрифт:
– Выпейте воды, и вам станет лучше. А теперь прошу меня извинить…
Он приложил ладонь к ее лбу, но тут же, прежде чем Лия успела сообразить, что происходит, убрал.
– Похоже, температура спала. Как вы себя чувствуете?
– Неплохо, – осторожно ответила Лия, не сводя с него внимательных глаз. Ее по-прежнему мучили подозрения: она не могла забыть о телефоне. Один раз Шон обманул ее; что мешает ему проделать то же самое дважды и трижды? – Только слабость… – добавила она.
Слабость – еще мягко сказано! Девушка чувствовала себя так,
– Неудивительно, – ответил Шон. – Позади у вас нелегкие дни.
– Дни?! – На этот раз потрясение было слишком сильным; Лия рывком села и лишь в последний момент, вспомнив, что обнажена, поспешно закуталась в одеяло. – Вы сказали «дни»? И сколько же… – От волнения она не смогла договорить.
– Вы больны уже три дня, – разрешил ее недоумение Шон.
Он присел в изножье кровати, старательно следя за тем, чтобы ненароком не коснуться ее.
– Вы подхватили очень неприятный грипп. Врач сказал…
– Врач? Какой врач?
Выходит, в коттедже был врач? Почему же он не увез ее отсюда?
– Тот, которому я позвонил, как только вы рухнули посреди гостиной. Я не понимал, что с вами, и решил, что самое разумное – спросить совета у врача.
По резкому тону Шона Лия почувствовала, как обидели его подозрения.
– Я… я не так вас поняла.
– Врач быстро определил, что у вас грипп, тот самый, которым переболела уже половина Англии. По-видимому, вы заразились еще в Лондоне, а шок и переохлаждение ускорили развитие болезни.
«Подумать только, три дня!» – размышляла между тем Лия. Целых три дня совершенно выпали у нее из памяти. Впрочем, туман в сознании постепенно рассеивался, и она начала кое-что вспоминать.
Жар… головная боль… мокрая от пота простыня… обрывки бредовых видений… пронизывающий тело мучительный озноб…
Помнила она и кое-что еще. Мужчину с нежными руками и мягким, успокаивающим голосом. Он поил ее водой через трубочку, клал на лоб холодное мокрое полотенце, когда ее мучил жар, и приносил грелку, когда она дрожала от холода. Вспомнилось ей, даже как…
Да нет, не может быть! Это-то уж точно бред!
– Это вы… ухаживали за мной?
– А больше здесь никого и не было, – ответил Шон.
Должно быть, это его спокойствие и равнодушие прибавили ей храбрости и задать следующий вопрос:
– А… а моя одежда?
– Я вам уже говорил, болеть в свитере неудобно. У вас в чемодане я нашел ночную рубашку. Но вы сильно потели, и она промокла насквозь. Пришлось одолжить вам мою тенниску, но сейчас и она в ванной, среди грязного белья.
Лия была слишком слаба, чтобы скрывать свои чувства. Смутное воспоминание по-прежнему беспокоило ее.
– Но я… я не все время страдала от жара, – осторожно заметила она.
Недостаточно осторожно, как видно. Шон понял ее невысказанную мысль: лицо его потемнело, губы сжались в строгую линию, на висках вздулись жилы, словно он поднял тяжелый груз.
– Верно, иногда вас
– И вы…
– Прошлой ночью я никак не мог вас согреть. Вы дрожали от холода, и я сделал единственное, что мог сделать в той ситуации, – лег с вами рядом, обнял и прижал к себе, стараясь согреть своим телом. Больше я ничего не делал. Вы, похоже, считаете меня каким-то сексуальным маньяком, но, поверьте, я не настолько истосковался по женщинам, чтобы домогаться беспомощной больной!
Щеки Лии залил яркий румянец, никак не связанный с высокой температурой.
– Я никогда так не думала!
– Разумеется, думали, дорогая. Это написано на вашем хорошеньком личике. Но успокойтесь, бесчувственные жертвы меня не возбуждают. Я предпочитаю женщин в здравом уме, твердой памяти и изнывающих от желания.
Слишком поздно Лия поняла, что натворила. В его голосе вновь послышался холодный сарказм, а ведь в первые минуты его не было! Своими глупыми страхами она оттолкнула Шона от себя, и только она повинна в том, что он повернулся к дверям.
– Шон… – слабо простонала она.
Он остановился, но не повернул головы.
– Простите меня… Я не подумала… Спасибо за то, что позаботились обо мне.
– По-вашему, я должен был бросить вас на полу в гостиной? – проворчал Шон.
Он выслушал ее извинения и ответил! Лия воспряла духом.
– Может быть, хотите поесть? – уже мягче спросил он. – Думаю, вам сразу станет лучше. Вы ведь три дня ничего не ели, от этого и слабость. Хотите супа?
– С удовольствием.
Шон прав, думала Лия, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Ей нужно поесть, хотя бы для того, чтобы вернуть ясность мыслей.
Стыд-то какой! Три дня и три ночи Шон ухаживал за ней, и что получил вместо благодарности? Недоверие, несправедливые подозрения…
Впрочем, не такие уж несправедливые! Ведь с телефоном-то он все же ее обманул!
Лия не успела обдумать, как вести себя дальше: на пороге спальни вновь появился Шон. В руках – поднос с обещанным супом, через плечо перекинута голубая футболка.
– Наденьте это, пока не высохла ваша рубашка. Я бы выстирал ее гораздо раньше, но электричество дали только сейчас. Должно быть, метель оборвала провода. Больше суток в доме не было ни света, ни тепла. Вот почему, чтобы вас согреть, мне пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам.
– А-а…
Порозовев под его насмешливым взглядом, Лия поспешно схватила футболку, скрылась под одеялом с головой и после недолгой возни вынырнула уже одетой. Просторная футболка доходила ей до бедер и надежно скрывала очертания фигуры.
– К чему такая стыдливость? – с насмешливой улыбкой поинтересовался Шон. – Я ведь уже видел вас всякой!
– Я была без сознания! – с достоинством возразила Лия.
– Да нет, я не об этом вспомнил, – как ни в чем не бывало уточнил он.
Лия залилась краской, сообразив, какой момент их общения пришел ему на память. Шон наблюдал за ее мучениями с явным интересом.