Рождественские истории дедушки Суарри
Шрифт:
– Что за слово такое не наше? Хо-мо-ма-га-ре-ты, – пробубнил Покс.
– Я сам придумал. Ну, это существа, утратившие веру в волшебство, и разумеется способность творить его собственными руками, – объяснил седой ёж, – У них там, у хомомагаретов, уже всё технически объяснено, всё научно доказано: «e-mail» и телефоны без единого проводка. Они давненько уж заменили письма в бумажных конвертах, и простые встречи за чашкой чая. А эти… как их там? Вспышко-препараты. Нет. Фотоаппараты! Они отражают моменты жизни лучше и быстрее, чем кисть художника рождает солнце над горами. У них там даже телевизоры (не как у нас пузатый), а с такими ровнёхонькими и тонкими экранами, что могут сравниться с волшебной гладью нашей деревенской реки. Но наша река
– Ах, хорошо с тобой, дедушка! Всё плохое забываешь…
– Плохое? Что у тебя плохого, милая? – улыбнулся дедушка и взъерошил внучке её колючую чёлку.
– Все называют меня «одним сплошным несчастьем»! – насупилась Царапка, – Вот и сегодня… разбила горшок с «рождественской звездой». Как же так?
– А я, между прочим, всё за тобою прибрал! Чисто-начисто! – с гордостью заявил Покс.
– Умный ты. Есть от тебя толк, – похвалил дедушка Суарри пушистого белко-пса. Дал ему ещё кусочек пирога, и добавил, – А ты не расстраивайся, внучка. Всё, что бьётся-то к счастью. Я точно знаю.
– И даже если это самая дорогая рождественская игрушка, или самая-самая рождественская звезда? – удивилась Царапка.
– Даже если самая-самая. Есть у меня тут одна история… – шепнул он.
– Про волшебство? – вытаращил глаза Покс.
– Про Рождество? – спросила Царапка, вскарабкавшись дедушке на колени.
– Нет, про рождественское волшебство! А ещё про море… – торжественно объявил Суарри Нуарри.
– Расскажешь? Расскажешь? Расскажешь? – затараторила Царапка.
– Ну, слушайте… Пуфти-мути-туфти…брямс!
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ
«Море на Рождество»
I
Тяжело жить на севере с южным именем. Её звали – Дафна. Дафна Илиади. И во всём Марбурге только она Дафной и была. На дню среди местных девчонок можно было встретить двадцать Март, с десяток Брунгильд, несколько весёленьких Клар и столько же хорошеньких Агнесс. Ох, уж эти зеленоглазые красавицы с царственными фарфоровыми личиками без грамма румянца! По городской мостовой они ступали кротко, как ступают персидские кошки, налакавшись козьего молока.
И все они носили нарядные береты, накрахмаленные чепцы, или покрывали голову шерстяными платками, чтобы защитить свои юные мысли от холодных марбургских ветров. В моде в те времена были сизые пальто с деревянными пуговицами. Все школьницы в таких щеголяли. В класс, на занятия музыкой, в библиотеку, в театр, ходили они в модных беретах и пальто. Все, кроме Дафны. Она носила старенькую жёлтую куртку. Длинные рукава Дафна подворачивала в два раза. На правом красовались крапинки синей краски. Они никак не отстирывались! На воротничке бирюзовыми нитями были вышиты волны, а над ними плясало солнце размером с бронзовую драхму. Куртка эта досталась Дафне от матери. И девочка носила её с гордостью. И не жаловалась, что вещицу уже давно хорошенько продувает ветром (особенно в конце ноября). А девчонки-одноклассницы, завидев Дафну у школьных ворот зло шутят: «О, цыплёнок скачет! Цып-цып-цып! Пи-пи-пи! Клюй пшено, смотри – не спи»!
Вот только Дафна никакое пшено не клевала. После таких шуточек она попросту возвращалась домой. Без свежих знаний по физике, химии, математике… Но бывало и дралась с обидчицами, да так, что девочки хором жаловались директору школы на царапины, укусы и синяки, полученные в дамском бою. Да, Дафна Илиади умела драться. За что её матери частенько попадало на родительских собраниях. Но утром первого декабря тысяча девятьсот…да не важно какого года, Дафна не стала связываться с курносой Кларой Кёнинг, дочерью местного судьи. И на её язвительное: «Пи-пи-пи! Скоро Рождество, может, попросишь у матушки новую куртку? И наконец, перестанешь чихать на весь класс!? Нам с девочками совершенно не хочется
– Обещаю, – тихо ответила Дафна и нехотя вышла из дома. Больше всего на свете она боялась нарушить слово, данное матери.
Когда в класс вошла фрау Фогель, учитель географии, Дафна вместе со всеми поднялась и поприветствовала её: «Доброе утро, фрау Фогель».
– Дафна! Рада видеть вас на моём уроке, – поправляя круглые очки, улыбнулась учитель, – Первый раз в этой четверти, кажется?
– Вы правы. Простите, – прошептала Дафна.
– Ничего… Ваша мать утверждает, что вы в географии – всё равно, что доктор наук, – сказала фрау.
– Доктор! Ха-ха, хи-хи! Такого доктора самого лечить надо, – затарахтели на задних рядах Клара Кёнинг, Клавдия Вольф, Гертруда Бэйкер и другие девочки.
– Тихо! Тихо! – потребовала фрау Фогель, – Вы, Дафна, словно инопланетянка, так и не смогли найти общий язык с классом… А ведь вместе уже не первый год.
– Она и не пыталась! – снова вмешалась Кёнинг.
– Она со странностями! Я слышала, как она с рекой разговаривает, – прошептала Вольф.
– Да, да! А ещё она дерётся! – не выдержала и кудрявая Гертруда.
– Довольно! Довольно ябедничать, – остановила девочек фрау Фогель, – Дафна! Выходи к доске. Проверим твои знания географии. Я буду очень рада, если твоя мать сказала правду. И ты поразишь меня своей необыкновенной эрудицией.
Одноклассницы Дафны навострили свои ушки, словно лисицы в ожидании зайца. И хищно прищурились. Все, как одна, надеялись, что у карты мира случится конфуз! Что Дафна «проглотит язык», или упадёт в обморок, или перепутает Европу с Азией. И каково было их разочарование, когда «прогульщица Илиади» с уверенностью заявила, что «Евразия – это самый крупный материк на Земле, а занимает он больше пятидесяти тысяч квадратных километров её площади. Что в мире не два – Чёрное и Красное, а больше восьмидесяти самых разных морей. А египетская пирамида Хеопса занимает почётное место среди Семи чудес света. 16 И по одной из научных версий – египетские пирамиды построили сами могучие атланты».
Когда Дафна без запинки назвала страны и их столицы: во Франции Париж, в Германии Берлин, в Италии…Рим – вечный город, в Греции – великие Афины, в Англии – Лондон, в СССР… Москва (громадная с Красной площадью), фрау Фогель, аплодируя, остановила её. И сказала:
– Не-ве-ро-ят-но!
В классе царила тишина. У одноклассниц, даже у Клары Кёнинг, не было слов, чтобы описать услышанное. Она сидела, как восковая свеча, бледная. И закусив губы, пыталась вспомнить, где живут быстроногие кенгуру. В Австрии или в Австралии? Или сразу в обеих странах? Хорошо, что фрау Фогель не умела читать чужие мысли. Вот бы она позабавилась.