Розы после дождя
Шрифт:
Талия подозрительно переводила взгляд со своего куска на кусок Йена и вдруг заметила, что они внешне отличаются друг от друга. Оглянувшись на Йена, Талия рассмеялась.
– Ты жулик, – сказала она, выхватывая у него из рук то, что осталось от мяса. – Ты ешь вовсе не мясо кенгуру. Это какая-то птица!
Подсмеиваясь, Талия откусила маленький кусочек нежного, сладковатого мяса, положила на язык и смаковала его, не обращая внимания на Йена, который усиленно пытался расправиться с кенгуриным мясом, отрывая от него
Но от того, что она вдруг увидела, Талия едва не выплюнула все то, чем только что наслаждалась. Из-за ее спины вышел Беркут и что-то вытащил из песка. В свете огня она рассмотрела, что Беркут поймал пальцами сахарного муравья, и ее едва не стошнило, когда он оторвал от брюшка муравья сахарный мешочек, бросил его в рот, а остатки насекомого выбросил.
Быстро отведя взгляд в сторону, Талия схватилась рукой за горло, почувствовав новый приступ тошноты.
Йен швырнул то, что осталось от его куска в огонь, и взял Талию за руку.
– Я думал, тебе нравится это мясо, – сказал он. – Разве нет?
– Беркут… он съел муравья.
Йен откинул назад голову и рассмеялся, ближе прижимая к себе Талию.
– Да, уверен, что так и было, – сказал парень, все еще смеясь. – Он обожает сахарных муравьев. – Глаза Йена озорно вспыхнули, когда он сказал Талии: – Может быть, и тебе захочется когда-нибудь попробовать это. Ничто не сравнится с его сладостью. Уверен, что даже пироги, которые твоя мама готовила к Рождеству, не такие сладкие.
Талия со злостью отвернулась от Йена.
– Я не желаю больше ничего слышать ни о Беркуте, ни о том, что он ест и почему, – сказала она. – Пожалуйста, Йен. Давай прекратим говорить о пище.
– Хорошо, давай, – сказал Йен, переводя взгляд на Беркута. – Но давай не будем отворачиваться от Беркута. Посмотри на него. Я еще никогда не видел его таким счастливым. – Глаза Йена следили за движениями рук Беркута, он потянулся за чем-то за спиной. Потом Йен вновь взглянул на Талию.
– Мой друг – талантливый музыкант. Смотри и слушай, Талия. Ты получишь огромное удовольствие.
Талия посмотрела на Беркута. Языки пламени, отражаясь, танцевали в его черных глазах, делая их золотистыми. Она остановила взгляд на предмете, который тот держал в руке – что-то похожее на пустотелое деревянное полено. Ее глаза раскрылись от удивления, когда он поднес эту штуковину ко рту и начал дуть в один конец, производя странные, хоть и приятные звуки, напоминающие бренчание на гитаре и гудение. Он продолжал выдувать скорбную мелодию через длинную эвкалиптовую ветку, пока к нему не присоединились два барабанщика, ритмично отбивающих такт палка о палку.
– Он играет дидгериду, – тихо объяснил Йен, – таинственная мелодия, правда?
– Да, очень, – ответила Талия. Эта музыка вызвала в ней странную внутреннюю дрожь, охватившую все ее тело. – Очень таинственная.
Все костры на
– Что это за инструмент? – спросила Талия, подойдя ближе к Йену, чтобы шепнуть ему на ухо. – Эта музыка… Она так красива, как и дидгериду.
– Это чуринга, – шепнул в ответ Йен. – Аборигены называют его «поющее дерево» или «буйвол-ревун», потому что, когда начинаешь играть на нем быстрее, он начинает реветь, как буйвол. На этом инструменте играют только аборигены и только во время важных церемоний. Для них это очень священный предмет. Чуринга означает не только поющее дерево, но и неприкосновенное, «священное».
– Обычаи аборигенов мне кажутся очень интересными, – шепнула Талия, глядя на Йена. – Также интересны, как и обычаи американских индейцев.
– Большинство австралийцев называют аборигенов просто дикарями, – кивнув, сказал Йен. – Аборигены очень озабочены проблемой своего выживания.
Талия начала раскачиваться в такт с музыкой.
– Их песни кажутся мне такими прекрасными и трогательными, – негромко прошептала она и, закрыв глаза, наслаждалась мгновениями истинного покоя.
– В этих песнях – легенды и предания, передаваемые из поколения в поколение вот уже много веков, – негромко сказал Йен. – Талия?
– Да? – прошептала Талия, замечая в его глазах странный блеск. Теперь она вспомнила, когда видела его прежде. Он хочет ее. В этот самый момент он хочет ее.
– Мы можем слушать музыку подальше от костров так же хорошо, как сейчас, – сказал Йен, и уголки его губ приподнялись в смущенной улыбке. – Никто не заметит нашего отсутствия. Пойдем?
Талия тяжело глотнула, потом кивнула и приняла широкую ладонь Йена. По песчаным холмам они добежали к океану, туда, где будут защищены от любого, случайно заметившего их исчезновение.
Они быстро скользили по песку, руки Йена вплелись в волосы Талии, а губы устремились к ее губам. С трепетом их губы встретились, а языки коснулись друг друга. Свободная рука Йена, двигаясь по блузке Талии вверх, обхватила ее полные, круглые груди, вызывая томные вздохи из глубины ее души.
В страхе быть замеченными Талия оторвала губы от Йена и убрала его руку со своей груди.
– Мы не должны, – шептала она, задыхаясь, охваченная страстью. – Кто-нибудь может прийти.
– Никто не отойдет от костра, пока не закончится музыка, – сказал Йен, наклоняясь ближе к ее губам. – Сейчас время праздника. Они слишком долго ждали этого дня и будут радоваться теперь каждой минуте.