Розы в снегу
Шрифт:
В пойме Эльбы, на заливных лугах квакали лягушки. Синица тенькала на липе. Вечер был словно специально создан для прогулки. С корзиной в руках — в ней лежало тонкое, вышитое белье — Катарина направилась к дому магистра Филиппа Меланхтона.
На девушке было надето простенькое платьице, ткань которого местами протерлась и напоминала паутину. Надо полагать, только поэтому фрау Меланхтон и подарила его Катарине. Однако вдоль выреза платья — оно было туго зашнуровано, что подчеркивало тонкую талию и полную грудь его новой хозяйки — сохранилась мастерски выполненная вышивка. Хотя у девушки
— Волосы — как трава. Растут себе и растут.
Как всегда держась очень прямо и не ничем выдавая своего страха, переступила Катрина порог гостеприимного дома Райхенбаха. Она все еще страшилась внимательных взглядов, каждый шаг казался ей шагом в пропасть. К тому же она не знала, куда деть руки. Охотно спрятала бы она их в рукава, но те были слишком узкими. Из-за того, что Катарина шла потупившись, она чуть не налетела на пожилого господина, с трудом ковылявшего ей навстречу.
— Что с вами, фройляйн? — Укоризненно покачал головой старичок.
У Катарины не хватило смелости извиниться, и она ускорила шаг. Девушка по-прежнему считала невозможным для себя заговорить с незнакомым мужчиной на улице. А тут еще собачонка с лаем бросилась ей под ноги. Дети прибежали с рыночной площади. Тяжело дыша, Катарина остановилась.
На противоположной стороне улицы прогуливались две разодетые в пух и прах бюргерши.
— Вечер добрый, благочестивая фройляйн! — с издевкой поздоровалась одна. А другая спросила вполголоса:
— Не поздновато ли для прогулки, сестра?
И, тихонько посмеиваясь, бюргерши продолжили свой путь.
Катарина покрепче перехватила ручку корзины и посмотрела им вслед. Губы ее сжались. Девушка решительно продолжила свой путь.
Подойдя к дому Меланхтонов со стороны университета, она заметила, что с противоположной стороны, от ворот Элстертор, к жилищу магистра приближается еще один пешеход. И опять учащенно забилось ее сердце. Это был монах. Высокий широкоплечий мужчина, облаченный в черную рясу, выглядел посреди улицы как скала. Катарина потупилась и остановилась.
— Я вижу, фройляйн фон Бора, мы оба идем к нашему другу Меланхтону?
— Пожалуйста, герр доктор, проходите. Я… Мне надо зайти к фрау Меланхтон… принести ей… принести…
То, что от волнения она заикается, злило Катарину. Как бы ей сейчас пригодилась вуаль, под которой можно спрятать лицо!
Меж тем Лютер уже барабанил в дверь. Когда та отворилась, он повернулся к девушке:
— Проходите, фройляйн… Мы проявим к вам подобающее уважение, — и пропустил Катарину вперед.
Она быстро проследовала за лакеем в комнату для прислуги, а Лютер прошел на жилую половину дома. Оттуда вскоре послышались смех и громкие голоса. Четверо или пятеро мужчин, а также фрау Меланхтон собрались за столом. Немного погодя они пригласили Катарину и дружески ее поприветствовали.
— Дорогой Иеронимус, позволь представить тебе Катарину фон Бора, одну из девяти монашенок,
— Вот тебе еще один грех папистов : прекрасных, благородных девушек прячут они от мужчин за стенами монастырей! — Друг Меланхтона, Камерариус, сделал широкий жест рукой, как будто бросал обвинение в лицо самому римскому папе.
Катарина стояла молча.
— Видишь, друг мой, она еще не научилась фривольным речам, — продолжал Камерариус, — потому и разнеслась о ней молва, как о святой. Студенты прозвали ее Катарина фон Сиена .
— Уж сколько раз высокомерие принимали за святость, — с ядовитым смешком встряла в разговор жена Меланхтона. — Фройляйн — из благородных. Она не станет говорить с кем ни попадя.
В легком сумраке помещения — лишь слабый свет струился из окна — никто не заметил, как вспыхнуло лицо Катарины.
— Я не привыкла к насмешкам, — внезапно вырвалось у нее.
Молодой человек вскочил, взял девушку за руку и склонился перед ней в почтительном поклоне.
— Не сочтите речи этих серьезных мужей за насмешку, фройляйн, но примите их как знак уважения. Мы все преклоняемся перед мужеством, которое вы выказали.
И с этими словами он уселся на свое место.
Хозяйка указала Катарине на стоявший в углу стул, и вечерний разговор высокоученых друзей продолжился.
Весь вечер Катарина не могла отвести взгляда от лица Иеронимуса. Девушке казалось, будто он открыл в ее душе дверь, ведущую в помещение, о котором она даже и не догадывалась и которое до сих пор пребывало в полной темноте.
Два дня спустя по дороге на рынок Катарина опять встретила этого красавца.
Молодой человек поспешил ей навстречу, она же остановилась, как вкопанная, корзина чуть не выпала из ее рук.
— Фройляйн фон Бора, до чего же приятно встретиться с вами вновь…
Катарина осторожно глянула на него.
— Я тоже рада… — Лицо девушки просияло. Испуганная, она опять потупилась.
— Вы идете на рынок?
— Да. Фрау Райхенбах — а она, знаете, мне как мать — попросила купить овощей. Я охотно хожу на рынок, хотя, собственно, это дело служанок. Но они частенько приносят червивую капусту. И еще не распознают, какие фрукты спелые, а какие — нет; ну и потом, позволяют торговцам обсчитывать себя. А я веду счет каждому пфеннигу . Райхенбахи были ко мне так добры. И это платье…
— Оно вам очень идет, — заявил Иеронимус, не отрывая взгляда от лица девушки. Его узкие губы под темными усами изогнулись в приветливой улыбке. — И теперь я вижу: вовсе вы не глухонемая, как та святая Катарина из Сиены! По-моему, просто не хватает человека, который смог бы разомкнуть эти прелестные уста!
Катарина вновь испуганно потупилась. Что это она здесь нагородила? Откуда взялись все эти слова?
— Если я приглашу вас сегодня вечером на прогулку перед городскими воротами, вы расскажете о себе еще? — спросил молодой человек.