Рубеж-Британия
Шрифт:
Услышав, кого представили, переполняюсь волнением. И не знаю, отчего больше переживаю. Наверное, что не смогу теперь посмотреть ей в глаза.
Потому что в них я — убийца.
А что думает обо мне Анна?
За три дня я так и не нашёл возможностей встретиться с сестрой. Да и не пытался, даже письмо передумал писать. А всё потому, что мне было чем заняться с Настей, которая буквально не выпускала меня из своих покоев, не заботясь о возможных слухах. Вероятно, она старалась заставить меня забыть другую. Очень старалась.
Но от этого только хуже.
Как
И они ошеломительно прекрасны. Будто бросили вызов всему миру.
Я и представить не мог, что Агнесса в бальном платье будет выглядеть, как сказочная принцесса, от которой перехватывает дыхание. Она, что ослепительное солнце, нежный и самый невероятно красивый ангел, спустившийся с небес.
С балкона я вижу, как таращатся на неё все, как открываются их рты до самого пола. Изумление не сходит с лиц гостей. Я даже слышал, как ахнула толпа при их появлении, словно люди увидели чудо.
Уильям и сам хорош. Статный красавец, выправка и выражение на лице, как у Юлия Цезаря. Он больше не выглядит легкомысленным хлыстом. Это новоиспечённый вершитель судеб, который, вероятно, ещё примеряет свою новую желанную маску.
И Агнесса досталась ему…
От зависти меня задушила огромная жаба. Да так, что вино в горло уже не полезло. Сжав стеклянную ножку бокала, захотел пальцами раздавить её.
Как же повезло этому хмырю.
Настя отлучилась ещё час назад, иначе бы сейчас прочла на моём лице всё. И, наверное, стала бы презирать. Потому что никогда не видела меня таким безнадёжным.
Но разве возможно… не влюбиться в такую?!
Агнесса в белоснежном платье с голубым орнаментом, утончённая, нежная, производит впечатление балетной примы. Гармоничная и интересная причёска красиво оголяет шею. Лицо, прекрасней которого не сыщешь, открыто и лучится белыми светом. Идеальная кожа, невероятные глаза. Ох, этот задорно вздёрнутый носик. Она и прежняя, она и другая. Роза, которая распустилась наконец. И всё, что я люблю в ней вдруг исчезло, но возродилось вновь в кратности великолепия.
От этого только хуже. Потому что сдохнуть от тоски хочется. Она не моя.
А те её порывы, первозданные и чистые оказались лишь подсознательным долгом. Но только благодаря им я понял, как она мне дорога. Несмотря ни на что. Невзирая на факты.
Я ей не верю. Её цинизму, её безразличию.
Нам надо поговорить. Нет… теперь мне страшно от этой мысли. Я боюсь услышать горькие слова.
И ненавижу себя за терзания и слабость.
Быть безразличным, когда она рядом — это выше моих сил. Остаётся только сбежать. Не видеть, перестать думать. С глаз долой — из сердца вон. Хочется в это верить. Хочется знать, что у меня есть пути к отступлению.
Чуть постояв, они двинулись вперёд торжественной походкой, как идёт пара под венец. И гости, что завядшие цветы, по мере их приближения распускаются вновь. Сад зацветает, он озаряется ласковым светом Солнца.
Целая делегация из двадцати
Не сдержавшись, я иду параллельно им по второму этажу. Гости прилипли к перилам, как простые зеваки, им нет дела до меня и моей спешки. Они высматривают британцев.
Нет, я больше не хочу любоваться ею. Мне нужно знать, как встретит их император.
Как встретит Агнессу моя сестра.
Что обманывать себя, волнуюсь за обеих.
И с каждым шагом, выбираю из себя дурь. В ней нет ничего особенного, это просто женщина. Я владел ею, я получил всё, что хотел. Она дала мне это. Что же ещё хочу? Её любовь? Да к чёрту.
Ты сама сделала выбор. Теперь живи с этим. Агнесса.
Дохожу до места, где за мной наблюдал Мастер, когда я впервые увидел его. Но дальше стоит оцепление из гвардейцев, которые готовы уже наброситься на меня, дабы не пересекал границу. Встаю у перил на свободном участке, метров пятнадцати не доходя. Гостей здесь поменьше, но тоже устремили взоры в сторону входа, предвкушая приближение дивной пары.
Несколько минут, и они снова в моём поле зрения. Шествуют, как император с императрицей под лёгкий гам. Музыки ведь до сих пор нет. Зевакам остаётся сорвать с цветов в горшках лепестки и начинать осыпать ими дорогу для пущего эффекта.
Разглядев изумлённые лица людей, начинаю раздражаться. Да что с вами со всеми?
Гвардейцы, преграждавшие мне несколько дней назад дорогу к тронной зоне, уже расступились любезно и открывают британцам путь к монарху.
Два дня ни Софии, ни Анны, ни Николая Михайловича не было на балу. Куда–то запропастились. Но теперь они снова собрались. Император на троне, девушки подле него. Скорее всего, и приготовились встречать дорогих гостей, появившись буквально полчаса назад.
Из–за тронного постамента вышла и Небесная со старшим братом под руку. Интересно, где она его нашла? За эти дни принца вообще не было ни видно, ни слышно. Будто он забился в глубокую нору от новоиспечённой парочки малолетних хищниц. Тем не менее, выглядит он неплохо. Даже похудел и помолодел. Взгляд уже не такой растерянный, как раньше.
Делегация с Британии вошла в зону, и о чудо! Наш император подскочил с трона, как ужаленный, и спешно стал спускаться по ступеням, растягивая счастливую улыбку.
София подорвалась следом и посмотрела на Анну, которая, чуть помедлив, поднялась нехотя.
Император встал перед Уильямом и Агнессой. Как поздоровались и перекинулись официозными фразами едва разобрать. Принц Британии поклонился, принцесса Британии с лучезарной улыбкой исполнила качественный реверанс, очаровывая всех окружающих новой волной магии. Николай Михайлович подался вперёд и сердечно обнял Уильяма, тот сдержанно похлопал по спине в ответ.
Подошли его дети.
Первой поздоровалась с обоими Небесная, сделав строгий, непроницаемый вид. Да такой, что Уильям лишь дёрнулся, чтобы поцеловать её руку, но по отталкивающему взгляду всё понял.