Ручной Привод

Панов Вадим Юрьевич

– А выглядел он как?

– В смысле?

– Ты сказал, что мужик вел себя странно. А выглядел как? Волосы растрепаны? Ширинка расстегнута? Одежда грязная?

– Ничего такого, – твердо ответил молодой человек. – Нормально выглядел, обыкновенно. – И, поняв, что имела в виду Женя, добавил: – На психа не похож.

– Маньяки редко бывают похожи на психов, – наставительно заметила Женя. – Именно поэтому их так трудно поймать.

– В обычной жизни они ничем не отличаются от нормальных людей, – поддакнул Костя.

– Хотите сказать, что этот администратор – серийный убийца? Что

он схватил Юлу и…

– Как его зовут?

– Герман.

– Я хочу сказать, – четко и ясно произнесла Женя, – что этот твой Герман – последний, кто видел Юльку. О том, что она уехала из больницы, мы знаем только с его слов. И тебе он показался странным. Вот все, что я знаю.

– Думаешь, он знает больше, чем говорит? – задумчиво протянул Олег.

– Предполагаю.

Олег прекрасно понимал, что все Женькины предположения основаны лишь на детективах, которые она читала и смотрела за свою молодую жизнь. Именно в них хмурые работники моргов обычно оказываются жестокими преступниками, средь бела дня похищающими невинных девушек. С другой стороны, нельзя было не заметить, что в словах Женьки имелся определенный смысл: показания Германа никто не мог подтвердить. Опять же – вспомним то, что они с Юлей нафантазировали насчет «Малой Земли» и о чем Олег решил пока не делиться с ребятами. Все это складывалось в крайне неприятную картину.

Вот и думай.

– Я в твою версию не особенно верю, – буркнул Костя, скептически глядя на подругу. – Маньяк? Днем? Стукнул Юльку по голове и припрятал в подвале?

– А что здесь такого? – с вызовом отозвалась Женя. – Маньяк или нет, но Герман – последний. И копать, как мне кажется, нужно под него. – Она перевела взгляд на Олега. – Надо копать, потому что если Юлька вышла из больницы, села в случайную машину и пропала, то нам ее не найти.

«Никому не найти!» – прозвучало тихим эхом. Слова не были произнесены, но все их услышали. Явственно услышали. Олег вздрогнул. Костя опустил голову. Женя сглотнула подступивший комок и тихо повторила:

– Цепочка оборвалась на Германе, там и нужно искать.

– Согласен, – прошептал Олег.

* * *

– Так что же получается, Герман? – Терентьев строго посмотрел на Карбида. – Непорядок получается.

Рабочий кабинет завхоза… в смысле – начальника административно-хозяйственного отдела Михайловской больницы представлял собой дивное сочетание офисного места с оперативным складом. Новенький компьютер на столе соседствовал с двумя нераспечатанными картриджами и набором отверток. Полки завалены пыльными папками, связками перчаток и компактными упаковками чего-то загадочного. На полу стоял сломанный факс, валялось несколько разномастных дверных ручек, а вдоль стен громоздились ящики с самым различным барахлом как медицинского, так и хозяйственного предназначения. Федор Славсталинович любил иметь под рукой бытовые мелочи, за которыми к нему периодически прибегали медсестры.

– Разбазариваешь казенное имущество?

– Ага, – охотно подтвердил Герман. – А вырученные деньги отправляю в налоговый рай.

Завхоз нахмурился:

– Резвишься?

– Немного, – честно признался Карбид.

– Думаешь, раз у старика в любимчиках ходишь, все

с рук сойдет?

Терентьев считался человеком прямым и авторитетом признавал исключительно Митина. Дипломатические свои способности он включал, только когда считал нужным, а данный разговор таковым не находил.

– С рук мне ничего не сойдет, – твердо ответил Герман. – Все будет в порядке.

– И в подвале?

– Да, и в подвале тоже, – пообещал Карбид.

– Виктор уже доложил?

– Да.

Глубокое воздействие на «искру» завхоза требовало запуска Ручного Привода, Ясень не мог удалить из памяти Терентьева пережитые им в подвале неприятные ощущения, но сменил причину, их вызвавшую. Вместо ползающих по комнате гадов, облака будущей саранчи и зверя в видениях Федора Славсталиновича возник не менее ужасный, зато куда более понятный образ грандиозного крысиного гнезда. Бедняге казалось, что он до сих пор слышит наглое попискивание шустрых зверьков.

– В общем… Мне отчет надо писать по результатам инвентаризации, – хмуро проворчал Терентьев. – А у тебя недостача.

– Ерунду ведь потеряли, – заметил Карбид, весьма довольный тем, что собеседник не стал раздувать историю с подвалом.

«Ну, Агава, тебе тоже достанется!»

– Хороша ерунда! – Завхоз взял в руки лист бумаги: – Двигатель электрический…

– Я вообще не понимаю, для чего его к нам приволокли!

– У тебя склад.

– Относительный.

– Настоящий, – твердо заявил Терентьев. – Согласно распоряжению.

Герман вздохнул.

– Пятьдесят комплектов спецодежды…

– Строительная спецовка! Не медицинская!

– А мне фиолетово! Быть должно, а быть нету. Получается недостача. Или хищение.

– Дайте список, – устало попросил Карбид.

– Это не список, а состав преступления.

– Федор Славсталинович, пожалуйста, не нужно меня мучить. – Герман взял бумагу, быстро пробежал глазами по строчкам и коротко кивнул: – За три дня разберусь.

– Сутки, – категорически отрезал Терентьев.

– На двух сойдемся?

Завхоз без особой любви посмотрел на Карбида.

– Если бы старик так к тебе не относился…

– Нормально он ко мне относится, – угрюмо отрезал Герман. – Как ко всем. И не надо все списывать на старика, Федор Славсталинович. Вы прекрасно знаете, что мне эти двигатели со спецовками на фиг не уперлись. А еще знаете, что я их найду.

– Не груби.

Карбид выдержал паузу, после чего вежливо произнес:

– Извините, Федор Славсталинович.

– Два дня. – Терентьев отвернулся. – Иди.

– До свидания.

– Два дня!

Герман вышел из кабинета завхоза, точнее, начальника административно-хозяйственного отдела и на лифте спустился на первый этаж. Он прекрасно знал, по чьей вине возникла недостача, однако зла на Бизона и Бандеру не держал – привык. Бедовые санитары крали все, что плохо лежит, переделать их не представлялось возможным, оставалось мириться.

«Надо их заставить подвал помыть. Весь. Нет, слишком жестоко. Тогда что?»

Раздумывая над наказанием для санитаров, Герман вышел на улицу, повернул за угол и резко остановился, увидев выстроившуюся у приемного отделения цепочку карет «Скорой помощи».