Руина, Мазепа, Мазепинцы

Костомаров Николай Иванович

Гетман отправил к Мировичу на выручку великороссийский отряд в

5000 человек под командой Неплюева и прибавил к ним своих ко-

заков, но последние, прошедши версты три от Минска, вернулись

назад под тем предлогом, что измученные лошади не в силах были

везти их. Тут пришло гетману известие, что сам шведский король

спешит к Ляховичам с шестью тысячами своего войска. Тогда

Мазепа, оставивши переяславского полковника <на волю Всемогущего

Бога>,

двинулся из Минска на Быхов: царь приказывал в этом

городе поместить гарнизон, хотя гетман заранее изъявлял сомнение, чтобы там добровольно приняли русский гарнизон, тем более что

гетман шел туда с немногочисленным войском и без артиллерии.

Быховская крепость с городом могла быть сдана

малороссийскому гетману только с разрешения гетмана литовского. Тогдашний

литовский великий гетман князь Михаил Вишневецкий, достигший

в очень молодых летах своего сана только благодаря своей громкой

родовитости, держался до сих пор партии Августа и отличался даже

жестокостью над его противниками, но вдруг стал склоняться на

противную сторону, как только успехи Карла делались очевидными

в Литве и большая часть шляхетства литовского отступила от

Августа и признала Станислава. Гетман Мазепа, находясь еще в

Минске, обращался к Вишневецкому с просьбою подать помощь

Мировичу в Ляховичах. Вишневецкий отговорился тем, что его войско

разослано в другие места. Через несколько дней Мазепа узнал

положительно, что Вишневецкий хотя и не объявил себя решительно

на стороне Станислава, но уже сносится с панами шведской партии

и, стоя на Двине, сам не двигается против неприятеля и своим

подначальным начальникам отрядов запрещает воевать против шведов

и их польских союзников, а к быховскому коменданту Синицкому

послал приказание не впускать Козаков ни в Быхов, ни в Могилев.

Когда Мазепа приступил к Быхову, Синицкий, исполняя

приказание великого литовского гетмана, наотрез отказал впускать

Козаков в крепость, согнал из быховской волости людей, расположил их по крепостному валу в видах обороны и уставил на

башнях орудия. У гетмана Мазепы оставалось каких-нибудь

тысячи две Козаков и те терпели от недостатков всякого рода. Итак, гетман Мазепа отошел от Быхова, поручивши стоять под этим

городом новому стародубскому полковнику Силенку.

569

На возвратном пути в Украину гетман о судьбе покинутых в

Литве Козаков узнал от переяславских полчан, приставших к его

войску в Борисове в числе 150 человек: Ляховйчи-добыты

неприятелем, разгромленные козаки ушли в свой край через Слуцк, а сам

Мирович со старшинами и со многими товарищами

взят в полон

шведским генералом, который, забравши пленных, отправился в

Полонное к подкоморию Любомирскому, ставшему открытым

сторонником шведского короля. О дальнейшей судьбе Мировича

известно, что шведский генерал, у которого он находился в плену, отправил его, вместе с другими военнопленными, в Штеттин. Жена

Станислава Лещинского просила шведского короля отпустить

Мировича домой, но Карл не согласился, полковника отправили в

Стокгольм, и гетман посылал к нему через Малороссийский приказ

1170 ефимков на милостыню малороссийским пленным в Швецию.

Миров ичу не пришлось уже воротиться в отечество: он умер в плену.

Возвратившись в Батурин, гетман получил известие, что летом

царь приедет в Украину осматривать укрепления Киева, считавшегося тогда важнейшим оборонительным пунктом при военных

обстоятельствах того времени. Мазепа делал распоряжения для

встречи на границе Черниговского полка такого высокого, еще не

виданного в Украине гостя, но вдруг царь известил его, что приедет

прямо в Киев водяным путем. Гетман приказал собираться туда ко-

закам и сам отправился в Киев в конце июня, жалуясь в своих

письмах к Головину на свои <подагричные и хирагричные> недуги.

В Киеве опять было искушение гетману. Все та же кума, княгиня Дольская, прислала к нему письмо, написанное цифрованною

азбукой. Мазепа позвал к себе в спальню Орлика, сам лег на

постель, а своему генеральному писарю приказал читать письмо. В

этом письме княгиня Дольская именем короля Станислава просила

Мазепу начинать <намеренный> путь, надеясь на скорое прибытие

из Волыни целого шведского войска, и быть уверенным, что все

желания, какие гетман заявит, будут исполнены. Княгиня обещала

притом прислать <ассекурацию> Станислава и <гваранцию>

шведского короля. Мазепа, выслушавши чтение письма, вскочил с

гневом с постели, начал бранить княгиню, себя называл <ношеною и

искусною> птицей, которую не удастся провести какой-нибудь

бабе, когда его не могли провести более знатные и искусные, потом

сжег полученное письмо и велел написать ответ, в котором просил

княгиню прекратить с ним такую корреспонденцию и не

помышлять, чтоб он, служивши верно трем государям, при старости лет

наложил на себя пятно измены. Запечатавши сам этот ответ, Мазепа не отдал его Орлику, а спрятал при себе, и Орлик наверно не

знал, был ли он отослан княгине Дольской или, быть может, Мазепа