Рука G
Шрифт:
– А тебе он разве не приглянулся? – майор повернулась к лейтенанту.
– Виновата, товарищ майор, но Вы только что такую херню сказанули! – девушка оскорбилась не на шутку, – Даже не знаю, что Вам ответить
– Ну, ну, – дознаватель усмехнулась, – просто ты ещё молодая, неопытная.
– Проваливай, – не глядя на Василия, прошипела лейтенант губами цвета спелой вишни, – тебе сегодня дьявольски повезло.
Потаскушкин, не веря своему счастью, пулей вылетел из отделения полиции. Но счастье длилось всего несколько минут. Ведь теперь его правая рука и он жили в разных измерениях.
Утром Василию не спалось. Так как вчерашний день на работе он пропустил, то сегодня следовало появиться пораньше. Это «пораньше» неожиданно помогло. Народу на улицах сонного городка было мало и Потаскушкину не пришлось пристально приглядывать за правой рукой.
По пустой редакции в поисках кофе носилась самая красивая женщина «Реальных новостей», журналистка Лена. Высокомерная, она всегда выражала неприязнь таким неудачникам, как Потаскушкин. Обсуждая с другими сотрудницами газеты своего очередного любовника, Лена непременно описывала то, как красиво звучит фамилия этого достойного мужчины. А уж в сравнении с фамилией Потаскушкин так и вовсе ощущалось присутствие королевских кровей. Сотрудницы смеялись, Василий делал вид, что не слышит.
Разумеется, фамилия Потаскушкин напрочь лишила Василия возможности заводить хоть какие-то романы. Любая девушка, услышав это словосочетание, шарахалась от молодого человека, как чёрт от ладана. И в свои двадцать семь лет Потаскушкин был не то, что нецелованным, он был вообще никаким. Ни одно женское существо не проявило к нему даже минимального интереса.
Неожиданная мысль посетила Василия. А что, если прикинуться дураком и, пока нет свидетелей, дотронуться до руки Лены Прекрасной, пусть помучается и покорячится, а потом сделать вид, что с ней случился апоплексический удар.
Мысль воодушевила молодого человека, и с возгласом о помощи он ухватился за женщину. Крепко, без возможности вырваться.
Он держал её секунд тридцать, и всё это время безотрывно смотрел в лицо. Сначала Лена ужаснулась, затем закатила глаза и мелко затряслась. Она сама обхватила руками Василия, так как ноги её подкосились. Бёдра женщины бешено заплясали, и по ногам потекла жёлтая пахучая жидкость.
Уписалась, догадался Потаскушкин и перепугался не на шутку. Неожиданно вспомнилась лейтенант. Вася подхватил женщину и усадил на ближайший стул, затем заскочил в кабинет главного редактора и отсыпал из его банки кофе в кружку Лены, залил горячей водой из кулера и прибежал к пострадавшей.
– Если ты, козлина, хоть кому-то расскажешь, что видел, – Лена глубоко вздохнула, – клянусь чем угодно, я тебя уничтожу.
– Да я ничего не видел, – залепетал Потаскушкин, медленно отползая на своё рабочее место, – совсем ничего.
После кофе Лена сразу же умчалась домой переодеваться, а через полчаса редакция наполнилась голосами.
– Потаскушкин, где тебя черти носят? – раздался скрипучий зов главного редактора, Семёна Сергеевича Ряба.
– Я здесь, – настроение Василия было всё же получше, чем с самого утра.
– Поступил сигнал из молодёжного театра в пятой школе.
– Приглашают на премьеру?
– Хуже, –
Семён Сергеевич всё также хмуро посмотрел на замолчавший аппарат и немного растерянно – на Потаскушкина.
– Сестра звонит, – он положил телефон на стол и прикрыл листком бумаги, – её муж врач и следит за здоровьем всей семьи. Заставляет проходить обследования каждый год. Так про что я?
– Сигнал из пятой школы.
– Да, точно, ты поосторожней там, не наломай дров.
– Так в чём дело?
– Пожаловались на молодого режиссёра. Вроде как пристаёт к актрисам. А они все школьницы и, сам понимаешь, это уголовная статья.
– Понимаю, – Потаскушкин уже пять лет работал журналистом криминальной хроники, и многие статьи Уголовного Кодекса знал наизусть, – к кому пристаёт?
– Не сказала, голос молодой, запиналась. Наверное, школьница звонила. Василий кивнул головой, статьи о подростках всегда отличались трудностью написания и непредсказуемыми последствиями.
– Олег Пятиваткин.
Гони пятихатку, чуть не вырвалось у Потаскушкина, но он сдержался.
– Главный режиссёр театра «Звёзды», – представился молодой высокий юноша и многозначительно улыбнулся.
История дурацких рифм уходила корнями в далёкое детство Василия. Как только его одноклассники осознали смысл слова «потаскуха», то ежедневно, в самой изощрённой форме, стали подшучивать и прикалываться над достаточно скромным мальчиком. Как результат, Васенька быстро научился хамить в ответ, придумывая особенно нелепые, а зачастую и злобные, рифмы на фамилии одноклассников и прочих друзей. Нередко случалось, когда на простое «Привет» мальчуган радостно орал «Гони обед», «Сам трафарет», «Левый штиблет», «Сигарет нет» и другую прочую фигню. Последнее весьма раздражало, так как учителя, услышав про сигареты, моментально начинали третировать школьников. И поди докажи, что ты не куришь по задворкам и школьным туалетам.
Очень скоро недоброжелатели перестали унижать Потаскушкина переиначиванием его фамилии, однако, и друзья у Василия перевелись напрочь.
А умение быстро и точно рифмовать пригодилось юноше при поступлении на журфак, где он смог поразить приёмную комиссию пересказом новостей в полустихотворной форме с едкими комментариями.
– То есть, Ваша газета хочет сделать репортаж? – глаза Пятиваткина загорелись.
– Только, если будет интересно, – уклончиво ответил Василий.
– Интерес я Вам гарантирую! Пойдёмте.
Режиссёр посадил журналиста в первый ряд, а сам запрыгнул на сцену и крикнул помощнице:
– Аня, срочно собери всех на очень важную репетицию!
Воодушевлённый предстоящим пиаром, Пятиваткин с большим творческим подъёмом принялся охмурять молодых и опытных (по замыслу автора пьесы, а фактически – старшеклассниц) женщин, совращая и собирая в галдящий гарем. Актрисы радостно визжали, когда главный герой обнимал их за талию, гладил по спине и нежно держал за руку. Пятиваткин изображал страсть так, словно учился по порнофильмам.