Рука G
Шрифт:
– Он их расстёгивал?
– Нет, – школьница задумалась и о женской логике.
– И ничего оттуда не вытаскивал?
– А надо было? – резко спросил Василий. Столь подробные расспросы о его достоинстве навели Потаскушкина на другие мысли, – Может, ты сама хочешь посмотреть?
– Что?! – осознав, что вопрос задан именно ей, возмущённая Анна Ивановна медленно достала, спрятанные было, наручники, – Ты и ко мне пристаёшь? При исполнении?
– Ты сама так нудно расспрашиваешь об этом, что я и не знаю, что думать, – усмехнулся Василий.
– Какая Вы пошлая! –
С этими словами Катерина развернулась и убежала в школу. Анна Ивановна растерянно посмотрела ей вслед, затем перевела взгляд на усмехающегося Потаскушкина. А ведь она почти поймала этого развратника на месте преступления! От вспыхнувшей ярости в горле лейтенанта мгновенно пересохло, её рука с наручниками сама по себе взметнулась вверх и зажила своей жизнью. Очевидно, смысл этой жизни заключался в том, чтобы отлупить ненавистного журналиста, потому, что именно этим Анна Ивановна и занималась следующие пять минут.
Наученный горьким опытом, а точнее, жуткой ягодичной болью, Василий уворачивался с невероятной скоростью и лейтенанту удалось попасть всего лишь два раза. Наконец, Потаскушкин заметил, что к окнам школы прильнуло огромное количество школьников и радостно глазеет на бесплатное и фееричное зрелище.
– На тебя вся школа смотрит! – заорал он.
– Где? – удивилась лейтенант и остановилась, оглянувшись, – Дьявол, точно, смотрят. Зато они тебя запомнят, и будут остерегаться.
– Ага, щас, – усмехнулся Василий, – завтра же всем в этой школе расскажу, что ты ко мне пристаёшь и принуждаешь к сексу, поэтому и бегаешь за мной с наручниками.
– Тебе никто не поверит, – в голосе Анны Ивановны звучало сомнение, – где это видано, чтобы баба так бегала за мужиком.
– Ещё как поверят, сейчас у нас равноправие даже в сексуальных вопросах, – Потаскушкин с безопасного расстояния показал участковой язык, – а иначе, почему ты тогда меня не арестуешь? А?
– Собираю доказательства.
– Ты даже не понимаешь, как жалко звучат твои слова. Синяки на моей заднице – вот доказательства! И вся школа видела, как эти синяки там появились. И это всё, – он указал на переполненные окна, – свидетели.
Лейтенант словно наткнулась на стенку, её словно пришибло кирпичом, словно громко крикнули над ухом в тёмной комнате. Ведь только вчера полковник предупреждал её, что преступники сделают всё, чтобы скомпрометировать сотрудников полиции. А она так бестолково подставилась Потаскушкину.
– Ладно, забыли, – отмахнулась участковая, – тебе повезло сегодня.
– Что значит, забыли, – Василий упёр руки в бока и подошёл к женщине, – я пошёл снимать побои.
– Не надо, – невольно вырвалось у лейтенанта.
– А поцелуешь туда, куда лупила?
Глаза Анны Ивановны вспыхнули, и она с трудом сдержалась, чтобы не ударить развратника ещё парочку раз.
– Хорошо, – выдавила она сквозь гневное дыхание, – иди, снимай побои.
– Пойдёшь со мной, чтобы я сразу на тебя указал?
– В отделении подожду, – с этими словами женщина в форме спрятала наручники и ушла, плавно покачивая бёдрами.
Наверняка
Потаскушкин задумался, он впервые обнимал девушку. Да, ей всего лишь пятнадцать-шестнадцать лет, но так сладостно было прижимать её к себе. Василий осторожно потрогал попу, болело неимоверно, жгло так, словно горчицей намазали.
Чёрт! Катя единственная, кто поверил в его фамилию! Ведь он уже начал думать о ней, как о своей девушке!
Зачем она стала говорить, что у них что-то было? Решила, что так его защитит? Ведь он своей рукой сделал ей больно. Надо извиниться перед ней.
Потаскушкин вышел с территории школы, но мысленно всё ещё крутился на учебном дворе. А если лейтенанту надо найти козла отпущения, чтобы у неё появился формальный повод для перевода на более престижную должность? И она хочет, чтобы таким козлом стал Потаскушкин? Надо быть осторожнее.
В редакции Лена Прекрасная впервые отвела глаза и не стала как обычно, громко рассказывать при его появлении о том, что «некоторые журналисты потаскаются, потаскаются и вернутся наконец-то на работу».
Василий зашёл к главному редактору и доложил о визите в молодёжный театр. Вместе с Семёном Сергеевичем рассказ Потаскушкина внимательно выслушали три деревянные маски из Таиланда, украшавшие стены и пугающие новых посетителей громадными оскалами.
– Гм, – старый журналист задумался, – хорошо бы заснять на видео такую репетицию. Как думаешь, этот Пятиваткин лоханётся или будет при виде камеры осторожным?
– Не знаю, что там у него в голове творится, насколько тестостерон заменяет ему мыслительный процесс.
– Хорошо, я подумаю, а ты пока иди.
Василий кивнул головой и вернулся за свой стол. Почему только женщинам становилось плохо от его руки? С некоторыми знакомыми мужчинами он здоровался за руку, и они ничего не чувствовали. Может, надо больше прилагать усилий.
Или… в голове у Василия вспыхнуло. Женщин он никогда не касался за кисть руки, как мужчин! Вот оно. Надо всего лишь проверить экспериментально.
Потаскушкин оглянулся и наткнулся на встревоженный взгляд Лены Прекрасной. Женщина тут же уставилась в свой компьютер. Да не буду я про тебя никому рассказывать, усмехнулся журналист.
Однако, эта короткая сценка убедительно показала Василию, что экспериментировать на работе чрезвычайно опасно. Да и сидеть на стуле – крайне неприятно.
Что же делать? На ком можно попрактиковаться?
На ум немедленно пришла идея. Когда-то очень давно Потаскушкин дружил с мелким предпринимателем, Юрием Мегафоновым. Мегафонов отчаянно пытался раскрутиться и постоянно влезал в авантюры. Очередной аферист вешал Юрию лапшу на уши о том, что ему надо вложить деньги в этого афериста, и он моментально разбогатеет.