Руки, полные бури
Шрифт:
Его сила всё-таки взметнулась. Царапающая, резкая, застилающая глаза. Эбби издала приглушённый звук и постаралась как можно быстрее сбежать.
– Ну вот зачем, а, – расстроенно пробормотал Амон.
– Напомнить, что она хочет тебя убить? – спросил Сет.
– Она не хочет.
– Может быть, она правда так думает. Но она твоя смерть, Амон. Подвластная Кроносу смерть.
Гадес полагал, что сейчас Амон возразит, может, взметнёт собственную силу. Но он опустил голову, признавая, что Сет прав.
Сет
– Почему ты позволил? Она в любой момент может убить Амона, а ты впускаешь её в наш дом.
Анубис тоже опустил голову, и Гадес почти физически ощутил его вину. Сет прав.
– Извини, – невнятно пробормотал Анубис. Посмотрел на Амона. – Ты в клуб собирался. Подвезти?
Амон унёс с собой тепло ласкового солнца, а Сет окончательно отпустил пустыню и устало уселся в кресло, вытянув ноги.
– А ты куда смотрел? – спросил Сет.
– Теряю хватку.
– Оно и видно.
– Думал, Амон знает, что делает.
– Иногда Амон и выглядит как ребёнок, и ведёт себя так же.
Гадес так не считал, но возражать не стал. Знал, что в ответ Сет вспылит и ни к чему хорошему разговор не приведёт.
– Где твои псы?
– Скоро будут.
Сет откинулся в кресле и прикрыл глаза. Гадес глянул встревоженно:
– Ты в порядке?
– Я устал, как не уставал уже очень давно, но как же мне хорошо!
Губы Сета действительно растянулись в улыбке, блаженной, слегка дурманной. Разогревая мышцы, чувствуя своё тело, Сет искренне, незамутнённо радовался.
Гадес понимал, что яд многого лишил Сета, но теперь начинал осознавать, сколько Сет скрывал. Не привыкший к слабостям, он не прощал их и себе, не говорил об этом и редко показывал. Даже Гадесу. А тот запоздало подумал, что ему самому стоило быть более проницательным.
Они некоторое время сидели в уютной тишине, пока комнату не прорезали несколько теней, соткавшихся в псов. Один неловко ткнулся в ноги Сету, и тот наклонился, погладил узкую голову:
– Эй, приятель, ты как?
Гадес даже не сразу понял, что жалобный, тонкий скулёж издаёт именно собака, большую часть времени за эти тысячи лет они молчали. Сет погладил пса между ушами, взял с двух сторон тело, как будто хотел поднять на руки, но пёс рассыпался у него под пальцами.
Пеплом облетел на пол, выскользнул из ладоней. И через мгновение оставил тёмный прах на полу.
Сет отшатнулся в кресло с каким-то глухим звуком, с безбрежным удивлением и ужасом на лице. Хрипло выдохнул:
– Он мёртв.
– Как мёртв? – Гадес ни разу не видел, чтобы псам причиняли хоть какой-то вред.
– Совсем мёртв. Его отправили обратно с посланием.
Нагнувшись, Сет провёл кончиками пальцев по полу, поднял руку, разглядывая испачканную, будто золой, кожу.
– Это и есть послание.
С глухим рыком он вскочил с кресла, так что остальные псы бросились
– Я убью его! Я убью Кроноса.
– Эй-эй, Сет, спокойнее! Нельзя так бросаться к Кроносу, он этого и ждет. Вспомни, именно поэтому мы сначала послали псов.
Это было правдой.
Псы взяли след. Смогли найти Зевса.
И теперь недвусмысленная угроза лежала пеплом у их ног.
В гостиной стоял густой запах амбры и вина, смешанного со специями и мёдом. Воздух казался хрупким, как листы тонкого папируса. Уголком глаза улавливались неясные видения, они покалывали кожу, где её не скрывала одежда.
Когда Гадес в первый раз столкнулся с силой Нефтиды, ему показалось, что в этом есть что-то наркотическое. Она тогда рассмеялась и ответила, что ничего подобного.
– Но моя сила очень густая.
Не яркая, хлесткая, как у Сета, не переливающаяся через край, как у Анубиса. Нефтида отлично владела тем, что составляло её сущность. Без особых внешних эффектов, она была сцепляющей силой. Веером из листьев, который мог лёгким движением смахнуть пыль и завесу.
Приоткрывая тайны и тропы, доступные духам. И сущностям, названия которым не придумали даже боги.
Нефтида сидела на коленях перед низким столиком. Она застелила его густо-зелёным покрывалом с золотым шитьём, разложила грубые глиняные миски с зерном. В одной лежал бережно собранный пепел погибшего пса, поверх него Нефтида положила зажим для галстука Зевса в виде молнии.
Та вещь, которая должна привести их.
Нефтида напевала что-то вполголоса, мелодию без слов, от которой веяло древностью и тайными ритуалами. Открывала дороги между ударами сердца, между вздохами, вдоль первозданной тьмы, которая клубилась в глубине зрачков любого живого существа.
Гадес подумал, что в Анубисе от матери куда больше, чем он привык полагать.
В комнате с ними сидел Сет. На диване, в окружении устроившихся рядом псов. Внимательно наблюдал за ритуалом, и Гадес ощущал его силу, клубившуюся где-то у пола пыльным ветром, гнавшим песок.
– Дай руку.
Гадес протянул ладонь, и Нефтида, звякнув браслетами, взяла небольшой нож, который наверняка помнил еще фараонов Древнего царства. Осторожно надрезала безымянный палец и капнула кровью на пепел и молнию.
– Ты его брат. Кровь поможет отыскать.
Сет говорил, что Нефтида любила ритуалы. Она стала более «современной», но в ней всё равно мелькала эта первозданная дикость. Со времён, когда даже боги танцевали обнажёнными в свете костров, а потом слизывали кровь друг друга с ритуальных ножей.
Сейчас в глазах Нефтиды отражались те же первобытные костры. Дикие, необузданные. Покорные её воле.
До ритуала она успела шепнуть Гадесу:
– Это моя вина. И я сделаю всё, чтобы помочь вернуть Зевса.