Руки, полные бури
Шрифт:
Взяв веточку сухого растения с мелкими листьями, Нефтида подожгла её от тонкой тлеющей лучины, легонько взмахнула, обдавая Гадеса горьковатым дымным ароматом.
– Закрой глаза. Позволь вести тебя. Самые сильные связи – на крови. И те, которые мы создаём сами.
Гадес покорно зажмурился. Позволил своей силе вплестись в витающую вокруг. Сначала осторожно, полагая, что смерть из другого пантеона будет не к месту… но Нефтида ловко вела его. И тьма сплеталась с пустынной ночью, фиолетовые искры опускались на лепестки цветов, а смерть
Казалось, вокруг звучала музыка. Перезвон колокольчиков, флейты из костей и, конечно, барабаны, гулкие, первозданные, из камней, цветов и тьмы.
Гадес не сразу осознал, что мрак не ведёт его, он пропитывает, приникает к одежде, ластится к рукам, чтобы вспороть сущность, стоит потерять бдительность.
Пара ударов сердца понадобилась Гадесу, чтобы догадаться, что это не его ощущения. Не его хриплое, свистящее дыхание. Не его пот, который тут же высыхал в промозглой прохладе, заставляя дрожать от озноба или от страха.
Не его сердце билось в рваном ритме, а сознание то уплывало, то снова возвращалось, чтобы с пугающей ясностью увидеть маленькое, полутёмное и абсолютно пустое помещение, похожее на пещеру, в котором он лежал на полу, скрючившись в клубок.
– Аид.
Чья-то тёплая рука легла на плечо, и Гадес выдохнул, открыл глаза, снова возвращаясь в уютную комнату, наполненную спокойствием, дымом и силой богов.
Сет хмурился:
– Ты выглядел не очень. Подумал, стоит вытаскивать. Нашёл Зевса?
Гадес перевёл дыхание. Дал себе привыкнуть к обстановке, избавиться от удушающей – чужой – паники.
– Кронос держит его в маленьком замкнутом пространстве. Зевсу плохо там, очень плохо.
Он не стал говорить, что Кронос отлично сыграл на единственном сильном страхе Зевса: тот ненавидел пещеру, в которой Кронос держал детей. И боялся её, боялся снова туда попасть. Поэтому Кронос устроил сыну ту пытку, которая могла на него подействовать.
Сет посмотрел на Нефтиду, водящую кончиками пальцев по зёрнам в чашах:
– Ты смогла уловить, где это?
Она кивнула. Серьги в ушах звякнули.
– Не пространство между мирами, куда похитили меня и Сеф. Конкретное место, туда можно переместиться или добраться.
Сет глянул на пепел, оставшийся от пса, сейчас испачканный кровью. И Гадес без слов понял, что тот хочет сказать:
– Нет, я не буду просить Анубиса. Ему уж точно не стоит приближаться к Кроносу… или к месту, где тот может поставить ловушку.
Сет нахмурился и задумчиво кивнул. Неуверенно предложил:
– Сехмет тоже умеет перемещаться. Возможно, она сможет… пусть Амон поговорит с другими богами. Кронос нас недооценивает. Он может знать способности твоего пантеона, но понятия не имеет о богах других.
– Стоит поторопиться. В тебе больше нет яда, но в Зевсе он остался.
– Аполлон рассказал, что часть зелий исчезла. Кронос подготовился, и от яда Зевс точно страдать
Гадес вспомнил липкий пот, дрожь, ускользающее сознание и кивнул:
– Не от яда. Надо вытащить Зевса.
– Мы сделаем это, Аид.
Сила богов опустилась, Нефтида начала собирать миски и травы, но внезапно остановилась. Гадес, погружённый в свои мысли, не сразу это заметил, и больше его отвлёк вид Сета, который смотрел на жену:
– Что такое?
– Я подумала… нам стоит спасти Зевса, но Кронос не зря хочет отыскать Тиамат. Сделаем это раньше.
– И что ты предлагаешь?
– Я знала Тиамат. Очень давно.
Гадес посмотрел на неё с любопытством. Когда-то Нефтида общалась со многими древними богинями. Сам он был далёк от них, Персефону тоже больше заботили перерождения и собственный пантеон. Поэтому Гадес почти не имел представления о тех же ацтеках и мало слышал о шумерах, к которым относилась Тиамат.
– Какой она была?
Нефтида пожала плечами:
– Древней. В остальном ничего особенного. Но это было очень давно. Тогда… она подарила мне браслет.
Сет и Гадес переглянулись, мгновенно подумав об одном и том же.
– Может сработать.
– Или нет. Вещь старая.
– Ну так и псы берут след не по запаху. А след божественной сущности остается.
– Хорошо. Отправим твоих псов и Цербера. Он прикроет, если что.
Гадес искренне полагал, что он очень плох в налаживании личных контактов. Не то чтобы не пытался, но каждый раз выходило неловко и неумело. Как будто в Подземном царстве он ни с кем никогда не общался.
Как говорила Персефона, касаясь его руки, в Подземном мире немного иное общение. Когда-то и с ней тоже было неловко и странно, но Персефона сама пошла навстречу. Как и Сет.
Макария такой любезности не оказывала. Поэтому Гадесу приходилось старательно наводить мосты, а делать этого он решительно не умел. И теперь сидел вместе с дочерью всё в той же гостиной Сета, неловко пытаясь хоть как-то выстроить разговор.
В голову упорно лезли неуместные слова о том, что за окном уже стемнело. Ещё бы про погоду сказал! Дождливую, размывающую дороги и скребущуюся в стекло каплями.
Рассказывать о том, как отправили псов по следам Тиамат, тоже казалось неуместым. Как и говорить о бушующем Сете, который позвонил, когда наконец-то поехал в клуб.
– Нет, ты знаешь, что сделали эти ублюдки?
В выражениях Сет не стеснялся, а разговоры вел прямо. Сейчас Гадесу очень этого не хватало, хотя он сомневался, что Макария оценила бы.
Она сидела перед ним, сцепив руки в замок. То и дело убирала за ухо прядь волос, слегка нервно. Гадес сам предложил посидеть поговорить, то есть Персефона ненавязчиво предложила. Она же организовала чай с печеньем, хотя в последний момент сорвалась куда-то в Подземный мир, что вызвало у Гадеса почти что приступ паники.