Рунная птица Джейр

Астахов Андрей Львович

– Мне не по душе мудрость, иссушающая душу, - сказала Ванчуте. – Я – тело. Красивое, ухоженное, здоровое, жаждущее прикосновений и ласк. Я жизнь, жрец. А от пустой мудрости веет холодом смерти. Любовь и мудрость всегда враги.

– Не говори о том, чего не знаешь.

– Я знаю, о чем говорю. И сознайся себе, жрец, что вся твоя мудрость не способна убить то тайное желание, которое ты почувствовал, глядя на меня.

– Во имя Опира, уходи!

– Конечно, - тут Ванчуте спросила у одного из своих поклонников золотую монету и бросила ее в ящик. – Если хочешь поговорить о мудрости, юный жрец, приходи в мой дом на Церемониальной улице. Я докажу тебе,

что твоя мудрость не устоит перед моими чарами. Только прихвати с собой пару золотых!

Встреча с Ванчуте что-то изменила во мне. Если ты, эльф, когда-нибудь был безумно влюблен в женщину, ты поймешь меня. Прежние радости потеряли свою привлекательность, работа в храме и занятия стали казаться бесполезной тратой времени. Я стал мрачен и молчалив. В своих снах я часто видел Ванчуте – стройную, гибкую, с пышной гривой завитых в мелкие колечки рыжеватых волос, падающих ей на талию, с сияющими карими глазами. Я просыпался и чувствовал себя одиноким и несчастным. Правильно сказала мне куртизанка: «Любовь и мудрость всегда враги».

Однажды в городе ко мне подошел невзрачный человек в лохмотьях, попросил благословения, а потом сказал:

– Мне нужна твоя помощь, святой отец. Сможешь перевести для меня эти письмена? Я заплачу тебе за труды.

Я глянул в клочок папируса, который показал ему оборванец, и обомлел. Это был написанный древними иератическими письменами фрагмент из «Книги мертвых», священного свитка, который всегда клали в захоронения первых царей Гелетарана.

– Где ты это взял? – спросил я.

– Неважно. Так сделаешь, или нет?

Я согласился. Мы встретились на следующий день в таверне у храма Опира, и оборванец, забрав перевод, дал мне целых двадцать золотых монет – огромные, неслыханные деньги для меня. Прежде я никогда не видел столько золота.

– Бери, - сказал он, видя мои смущение и растерянность. – Эти деньги ты честно заработал. Я найду тебя, если понадобишься.

Я взял деньги, но не отдал их в храм, как должен был бы сделать. Я пошел на Церемониальную улицу, в дом, окруженный резными столбиками с горящими день и ночь красными фонариками. В Дом Ванчуте.

Для меня начались ночи, полные райского блаженства, и дни адских мук. Данные мной обеты запрещали общение с женщинами, тем более с продажными. Но мне было все равно. Ванчуте стала смыслом моей жизни, а наказание за нарушение обетов меня не пугало. Дождавшись темноты, я выбирался из храма через задний двор, и на рассвете возвращался обратно. Так продолжалось неделю. А потом я пришел в дом Ванчуте и увидел, что в постели куртизанки уже лежит другой мужчина.

– Ты сказал мне, что у тебя есть двадцать золотых, - сказала мне Ванчуте, - и ты получил за эти деньги все, что желал. Когда у тебя снова появятся деньги, приходи, и я буду рада тебе. А сейчас рабы проводят тебя…. милый.

Я ушел из дома куртизанки, охваченный ревностью и тоской. В меня будто демоны вселились. А у калитки храма меня встретили стражники и старший жрец, который положил мне руку на плечо и сказал:

– Ты нарушил наши заповеди, несчастный. Иди за мной.

Я покорился. Меня кто-то выследил, доложил старшим жрецам о моем проступке, но мне было все равно. Наставники обители не дождались от меня ни покаяния, ни просьб о пощаде. Меня бросили в глухой каменный колодец в подземелье храма, в котором мне предстояло умереть от голода и жажды. Однако на второй день за мной пришли старшие жрецы.

– Ты бы сгнил в этой яме заживо, потому что преступил наши законы и заповеди, оставленные нам самим Опиром, -

заявил мне Первый наставник. – Но кому-то небезразлична твоя судьба. За тебя внесен большой выкуп, так что убирайся прочь.

У ворот храма меня уже ждал тот самый невзрачный тип, что заплатил двадцать золотых за перевод текста из «Книги мертвых».

– Пойдем за мной, святой отец, - сказал он насмешливо. – Есть большой человек, который желает поговорить с тобой.

«Большого человека» звали Инткас, и он был главой гелетаранских расхитителей расположенных в Мертвых подземельях гробниц – сообщества, окруженного самой мрачной славой и самыми зловещими слухами.

Мертвыми подземельями называли огромную запутанную сеть подземных галерей и туннелей, расположенную в двух милях к востоку от города. Здесь с древнейших времен погребали сначала царей и вельмож, а потом и людей попроще. Освященный веками погребальный обычай заключался в сожжении тела усопшего вместе с наиболее любимыми им вещами и заупокойными дарами, после чего прах с недогоревшими останками предметов, бывших на покойнике, запечатывался в особые глиняные урны и помещался в катакомбы Мертвых подземелий. Но вечного покоя не получалось – очень скоро в катакомбы приходили грабители, чтобы извлечь из урн уцелевшие в огне драгоценные камни или золотой и серебряный расплав, в который превратились украшения и монеты. Грабителей не останавливали ни ловушки, ни заклинания и проклятия, вырезанные на урнах. Попадались расхитители редко, а наказывали их еще реже – у сообщества везде были свои люди, и денег на подкуп стражников и судей оно не жалело. Да и зачем было властям наказывать гробокопателей, если золото и серебро из погребений разными окольными путями попадало на государственный монетный двор, а половина украшений в ювелирных лавках была изготовлена из «мертвого золота»? Живые забирали у мертвых то, чем их когда-то почтили, и это считалось почти нормальным. Дом главы сообщества, в который меня привел странный оборванец, по размерам мог соперничать с дворцом правителя, а по роскоши превосходил его. Инткас принял меня в своей купальне, где плескался в огромном бассейне с подогретой и смешанной с благовониями водой в компании дюжины юных красавиц.

– Вот и наш мудрый знаток древних письмен! – воскликнул он, когда я вошел в купальню. – Желание заполучить твою мудрость в свое распоряжение стоило мне дорого, мальчик. В сто золотых монет, которые я заплатил Наставникам за тебя. Понимаешь, что это значит?

Я промолчал. Мне нечего было сказать.

– Молчишь? – Инткас выбрался из бассейна. – Хорошо, значит, ты понимаешь, что теперь ты моя собственность. Ты мой раб, Аштархат. Сто золотых – это большие деньги в Гелетаране. Ты дорого стоишь. И тебе придется доказать, что я не потратил эти деньги впустую.

– Чего ты хочешь? – спросил я.

– Ты будешь работать на меня. Делать то, что я скажу.

– А если я не сумею?

– Тогда я убью тебя. Или продам работорговцам, чтобы вернуть хотя бы часть уплаченных за тебя храму денег. Но я думаю, ты умный парень, и не станешь меня злить.

Гробокопатели сообщества работали группами по четыре человека. Я был определен к Иззаю – тому самому типу, что принес рукопись для перевода. Иззай был главой группы, а еще в нее входили два брата-близнеца Рум и Румил – огромные, волосатые, вечно воняющие потом детины, которые делали черную работу. Первые вылазки в Мертвые подземелья не принесли хорошей добычи, зато Иззай, вполне довольный поведением нового компаньона, поделился со мной своими планами.