Рунная птица Джейр

Астахов Андрей Львович

– Ааааа, пришел! – проскрипела женщина, с ненавистью глядя на монаха. – Мучить нас пришел. Мою малютку мучить. Будь ты проклят!

– Марта, ты знаешь, у меня нет выбора, - ответил Питри. – Я не могу позволить тебе превратиться в чудовище.

– В чудовище? – Марта издала хриплый клокочущий звук, будто что-то забурлило у нее в горле. – Много ты понимаешь, тупой монах! Оставь нас в покое. Отпусти нас. Ни я, ни мой ребенок не сделали тебе ничего плохого.

– Эта болезнь делает тебя опасной, Марта, - Питри подошел ближе, и в свете его фонаря Янка хорошо разглядела лицо женщины – мертвенно-бледное, с синюшными искусанными губами, с кровяными разводами на подбородке и щеках. – Я хочу помочь тебе и Алион. Я не могу спасти

ваши тела, но молю Господа о спасении ваших бессмертных душ.

– Кто эта девчонка? – внезапно спросила Марта, переведя взгляд на Янку. – Почему она так на меня смотрит? Пусть она уйдет!

– Почему ты хочешь, чтобы она ушла?

– Она пугает меня. Даже больше чем ты, проклятый святоша. Я чувствую в ней зло.

– Надо же – вампир зла боится! – хмыкнул Ярре.

– Я княжна Трогорская, - сказала Янка, выдержав тяжелый взгляд прикованной женщины. – Это моя земля, и мне не все равно, что на ней происходит.

– Нет, ты не княжна! – взвизгнула Марта. – Ты не та, за кого себя выдаешь. Питри, убери ее!

– Сначала ты скажешь мне, кто сделал это, - ответила Янка, и голос ее звучал твердо. – А потом я уйду – может быть.

– Зачем тебе знать?

– Так надо. Я имею право узнать истину.

– Это… мне показалось, что я сплю… но это был не сон, - Марта говорила с усилием, по ее телу проходили волны дрожи.
– Она подошла ко мне. Нарядная такая, настоящая барыня. Молодая, красивая. У нее были длинные темные волосы, убранные цветами, и зеленые глаза, яркие, как самоцветные камни. Она улыбнулась и сказала мне: «Я так хотела выйти замуж и родить ребенка – как ты, Марта! Позволь мне взять твою крошку на руки, покачать ее». И я… позволила, - тут лицо Марты задергалось, бешеный красный огонь в глазах погас, темная кровь выступила из-под век и двумя струйками потекла по щекам. – Я плохо поступила… не защитила мою лапочку, мое золотце, предала ее! Она целовала Алион, я видела! А потом она обняла меня, и я почувствовала холод. Страшный холод. Отпусти меня, умоляю!

– Я хочу, чтобы ты жила, Марта, - Янка коснулась пальцами руки женщины. – И чтобы твоя дочка жила. Чтобы вы были счастливы. Ты мне веришь?

– Убирайся! Мне трудно дышать…не хочу, чтобы ты стояла рядом со мной!

– Значит, это была женщина?

– Да, женщина… - Дыхание Марты стало прерывистым, глаза закатились. – Совсем молодая женщина. От… отпусти меня!

– Я спасу тебя, - сказала Янка и отошла от столба. Марта тяжело вздохнула и обямкла в своих оковах. Отец Питри вытер рукавом мантии пот со лба.

– Что… что вы сделали, ваше высочество? – промямлил он.

– Ничего, - Янка шагнула к инквизитору. – Я теперь поняла. Я знаю, что делать. До заката еще долго, отец Питри. Вы пойдете со мной, да?

– Ваше высочество, - инквизитор приложил ладонь к сердцу, - я пойду за вами, куда прикажете. Но смею ли я предупредить, что…

– Тогда мы отправляемся немедленно. В усадьбу Веленичей.

***

Усадьба, оставленная хозяевами совсем недавно, выглядела так, будто в ней продолжают жить люди – слюдяные окна были целыми, двери аккуратно запертыми, на площади перед фасадом разгуливали стаи голубей. Только стекла больших медных фонарей над главным входом, в прежние дни горевших круглосуточно, теперь затянули морозные узоры. Фамильный склеп Веленичей располагался в дальнем конце парка, рядом с часовней. Отец Питри первым подошел к дверям и осмотрел их.

– Печать цела, но это ничего не значит, - сказал он. – Миран, твоя очередь.

– Да, святой отец, - кузнец шагнул к двери склепа, опустил на снег мешок с инструментами и извлек из него молот и зубило. Гулкие удары железа о железо распугали ворон, обсидевших деревья вокруг усадьбы, и они тучей поднялись в воздух, зловеще каркая над головами людей.

Миран ударил

еще раз, и замок двери сломался. Вход в склеп был открыт.

– Вы останетесь здесь, - велел Серый брат сопровождавшим их вооруженным мужчинам. – А мы спустимся в усыпальницу, если конечно, - тут отец Питри внимательно глянул на Янку, - госпожа не передумала.

– Нет, - Янка посмотрела на Ярре. – Ты со мной?

– Я твой гридень, - ответил юноша. Сумасбродство и отвага этой девчонки пугали и восхищали его. – Конечно, я с тобой. И Вельфгрид с нами.

– Это очень опасно, - в который раз сказал инквизитор.

– Я знаю. Мы идем?

– Да поможет нам Бог, - отец Питри принял у одного из крестьян факел, Ярре взял другой, и они вчетвером вошли в открытые двери, в темноту, пахнущую землей и тлением.

Каменная лестница из четырнадцати ступеней привела их в Зал предков – первое помещение склепа. Испокон веков все фамильные склепы в Кревелоге состояли из двух залов – поминального, посвященного предкам, и собственно усыпальницы, где покоились останки успоших. В Зале предков находился алтарь для поминальных служб, и стояли статуи похороненных в склепе людей, вырезанные из дерева или мягкого камня. В склепе Веленичей статуй было четырнадцать. Мужчины, женщины и две детские. Ярре показалось, что слепые глаза скульптур с неодобрением смотрят на незваных гостей, нарушивших их покой. И еще был пьедестал для пятнадцатой статуи, которую еще не успели установить. Табличка на пьедестале извещала, что тут должна стоять статуя любимой дочери барона Тибора Веленича Розы-Вероники, умершей на шестнадцатом году жизни в третий весенний месяц года 987-ого от тяжкой болезни и унесшей в могилу свою девственность. На пьедестале лежало несколько засохших и почерневших роз.

Янка остановилась у пъедестала и коснулась холодного камня пальцами. Ей стало тоскливо и тяжело на душе. Она вспомнила, как Роза с отцом приезжали в Лесную Усадьбу. Вспомнила ее искрящиеся зеленые глаза, смех, как они играли в кукол на скамейке в парке…

– Ненавижу тебя, смерть! – прошептала девочка, гладя пальцами камень пъедестала.

– Нам надо идти, - мягко сказал отец Питри, коснувшись плеча Янки.

Инквизитор и Ярре зажгли в зале несколько светильников, в которых еще не высохло масло. Теперь можно было хорошо разглядеть двустворчатую широкую дверь, окованную медью. На медных пластинах была искусная чеканка, изображающая сцены Дня Воссоединения – великого воскресения мертвых в конце времен, когда те, кто любил друг друга при жизни, встретятся в царстве Божьем, чтобы не разлучаться никогда. Отец Питри толкнул двери, и створки со скрипом разошлись, открывая вход в усыпальницу. Резко запахло тлением и сыростью. Вельфгрид встал на пороге, настороженно зарычал. Ярре передал факел Янке и взялся за лук.

– Не стоит, - сказала княжна. – Нам никого не придется убивать.

Отец Питри вопросительно посмотрел на девочку. Но Янка уже шла мимо старых каменных саркофагов к красивому, отделанному резьбой и позолотой деревянному гробу в правом дальнем углу склепа. Подошла ближе и опустилась у гроба на колени.

– Это здесь, - вздохнула она.

Отец Питри кивнул и обнажил освященный кинжал, однако Янка велела ему убрать оружие.

– Разве мы не пришли, чтобы покончить с этим, ваше высочество? – спросил инквизитор.

– Я же сказала, отец Питри – мы не станем убивать ее. Отойдите, прошу вас, - тут Янка как-то странно посмотрела на мужчин. – Вы пугаете ее.

Ярре почувствовал, как по спине пробежал холод. Янка положила ладони на крышку нарядного гроба и начала ее гладить. Несколько мгновений было так тихо, что было слышно, как падают с горящих факелов капли смолы. А потом все услышали молодой женский голос, который шел будто из-под земли.

– Кто ты? – спросил голос. – Зачем ты здесь?

– Роза, это я, Янка Трогорская, - сказала княжна и улыбнулась. – Ты помнишь меня?