Рунная птица Джейр

Астахов Андрей Львович

– Янка? Княжна Трогорская? – Послышался тяжелый вздох, от которого даже у отца Питри зашевелились остатки волос на голове. – Я.. я помню тебя.

– И я тебя помню, Роза.

– Маленькая Янка с двумя косичками и в платье из голубого зараскардского шелка, - сказал голос. – Это было давно. Я помню, что я сама тогда была очень молодой.

– Да, и мы так славно с тобой играли. Было здорово.

– Зачем ты пришла?

– Я хочу помочь тебе, Роза.

– Помочь? – Голос дрогнул. – Ты хочешь остаться со мной?

– Нет. Я пришла дать тебе покой.

– Он мне

не нужен. Покой пугает меня. Он похож на сон без сновидений. Мне было очень холодно, а потом я услышала звук. Кто-то протрубил в рог, и я поняла, что пришло мое время вернуться к людям.

– Роза, ты причиняешь им боль.

– Я люблю их. Каждый раз, когда я вижу девушку, я хочу, чтобы она стала моей подругой. А когда вижу ребенка, мне хочется обнять его и поцеловать. Ведь у меня никогда не будет своих детей.

– Ты приносишь им смерть.

– Я приношу им мою любовь, - ответил голос. – Она бесконечна, как мир, в котором я живу. Я искренне, всем сердцем люблю их, хочу, чтобы они были рядом вечно. И тебя я тоже люблю, Янка. Ты ведь останешься со мной навсегда?

– Ты этого хочешь?

– Очень, - голос вновь дрогнул, и опять раздался вздох, заставивший всех живых в склепе испытать темный ужас. – Это одиночество невыносимо. Я боюсь его. Только с приходом ночи я могу спастись от него. Но теперь ты со мной, и мне совсем не страшно.

– Ты не можешь упокоиться?

– Я все время думаю о той, прошлой жизни. Она закончилась так быстро. И Бернард, мой Бернард – он ведь забыл меня, да?

– Он помнит тебя.

– Ты лжешь. Я знаю, что он забудет меня и женится на другой.

– Он не забудет. Он любит только тебя. Однажды вы встретитесь и вечно будете вместе, Роза.

– Я не верю тебе.

– Поверь, я знаю. Только надо набраться терпения и забыть о своем горе. Надо успокоиться.

По склепу пронесся тихий зловещий смех. Вельфгрид припал к полу и зарычал, отец Питри сделал охраняющий знак.

– Успокоиться? – спросил голос. – Ну, уж нет. Пришло мое время, маленькая девочка. Ты знаешь это не хуже меня. Там, за дверями меня ждет живая кровь, и она дает мне жизнь. Ты не заставишь меня вновь вернуться в эту мерзкую пустоту, от которой мое сердце холодеет и перестает биться.

– Это не жизнь, это иллюзия жизни, - твердо сказала Янка. – Ты ведь знаешь, что покой лучше. Тебя не будет сжигать этот страшный голод, ты забудешь про боль и страдания. Ты будешь наслаждаться тишиной и безмятежностью до того дня, когда не черный рог, а голос Божий призовет тебя, и ты пойдешь с Бернардом к алтарю. Ты ведь мечтаешь об этом, Роза?

– Кто со мной говорит? – прошипел голос. – Ты говоришь со мной голосом Янки Трогорской, но ты не она.

– Я говорю. И я говорю правду.

– Может быть… я…. Я хочу верить тебе, но я так боюсь мучений пустоты.

– Я могу спеть тебе песню, и ты успокоишься. Хочешь?

– Песню? Я очень давно не слышала песен. Спой, прошу.

Янка откинула волосы со лба, закрыла глаза, глубоко вздохнула и запела. Сначала тихо, едва слышно, а потом громче и громче. Голосок у нее был полудетский, красивый и очень печальный. Она пела старую песню, которую часто пели

дворовые девушки Трогорских за рукоделием:

Ой, маменька, ты пожалей меня,

Ой, маменька, да не ругай меня,

За колечко мое заветное,

За колечко мое девичье.

Пошла нынче да по воду я,

В отраженье свое загляделася,

Загляделася, залюбовалася,

А тут шел бережком парень любый мой,

Подошел ко мне, да улыбнулся мне,

Признавался в любви мне до смертушки,

И колечко мое потеряла я.

Покатилось оно, в воду кануло,

Унесла его реченька быстрая.

Ой, маменька, ты пожалей меня,

Ой, маменька, да не ругай меня

За колечко мое заветное,

За колечко мое девичье.…

Вельфгрид поджал хвост и тихонько завыл на одной ноте. Ошеломленный Ярре увидел, что из гроба Розы Веленич начала сочиться кровь. Сначала выступила каплями на дереве, а потом стала собираться в струйки и стекать на пол, собираясь в лужицу у ног княжны. Будто вся кровь, высосанная вампиром из жертв, теперь изливалась из мертвого тела и впитывалась в землю. Отец Питри, подняв руки к своду склепа, читал молитвы, и было видно, что он потрясен до глубины души. Наконец, Янка закончила свою песню. Несколько мгновений она сидела, глядя невидящими глазами в пространство, потом вздохнула и, поднявшись с колен, отошла от гроба подруги.

– Все, - сказал она. – Теперь Роза крепко спит. Она проснется, когда Бог призовет ее, светлой и безгрешной. Ее тело очистилось от скверны.

– Откуда ты знаешь? – запинаясь, пробормотал Ярре.

– Я это скажу, - отец Питри опустился перед девочкой на колени. – Сказано в древних пророчествах: «Вот слово Мое к вам, устрашенные и раскаивающиеся злочестия своего – молите о Спасителе, который встанет за вас на великую битву, молите денно и нощно. Молите о том, кто явится вам и мертвое вернет во прах, а живое сохранит. Молите о том, кто, подобно мечу, рассечет небо на золотых крыльях и вернет вам надежду». Время пришло. И я ликую, ибо ты открылся мне! Ты – Спаситель, тот, в ком последняя наша надежда!