Руны законов Сварога
Шрифт:
Я отложила ожерелье, а затем два раза быстро хлопнула в ладоши. Чёрная корка тут же покрылась множеством трещин и распалась на множество бесформенных частиц. Её фрагменты, теперь напоминавшие мелкие чешуйки золы, осыпались на подстилку. Я смахнула остатки вышедшей из тела порчи специальной кистью и начала тушить свечи.
— Всё, можешь открывать глаза, говорить и вставать, — я не удержалась и ласково провела по упругим мышца на животе воина.
Тот открыл один правый глаз, недоверчиво взглянул на меня, затем открыл второй глаз и одобрительно
— У тебя красивый голос.
— Благодарю, — вздохнула я. — Вставай, будь добр. Теперь ты здоров.
Я это не только знала, но и чувствовала — Ставр больше не хворал и его жизни более ни-че-го не угрожало. Во всяком случае — пока.
— Как твоя память? — я стояла на коленях, аккуратно тушила свечки и складывала баночки в небольшой расписной ларец. — Ничего нового не вспомнил?
Стоящий рядом со мной воин натянул рубаху — Машка взяла мужскую одежду у соседки — замер, потом нахмурился, глядя куда-то в пространство, а потом вздохнул и покачал головой.
— Нет, — глухо прозвучал его короткий ответ.
Я метнула на него подозрительный взгляд.
— Жаль. Но надеюсь вспомнишь позже и… сам решишь, что делать дальше.
Я закрыла ларец и тоже поднялась.
— Если хочешь, можешь остаться на пару дней, пока в себя полностью придёшь, но спать будешь в гостевой горнице, — проговорила я.
Кот и служанка, за спиной воина, поглядели на меня с сомнением и неодобрением. Им обоим хотелось, чтобы Святослав побыстрее покинул нас.
— Сегодня или завтра, аккурат после обеда, можешь сходить к нашему градоначальнику и узнать, кто из купцов куда и когда поедет. Может быть кто-то из торгашей согласится взять тебя с собой. Например, в качестве наёмного стража.
Святослав подошёл ко мне и оказался очень близко. Так, что я могла видеть своё отражение в его глазах. Чуть наклонившись ко мне, он немного склонил голову на бок и правой рукой убрал прядь волос с моей щеки. От его прикосновения по лицу и телу пробежала лёгкая поверхностная дрожь.
— Почему ты ко мне так добра? — спросил Ставр.
Я открыла рот, но не успела ничего сказать, вместо меня ответил Василий.
— Потому что привыкла жалеть жалких, никому не нужных и бесполезных, — с откровенным ехидным и издевательским намёком произнёс Василий.
Воин хмыкнул, криво ухмыльнулся и, не оборачиваясь, ответил:
— Стало предельно ясно, как и почему ты здесь оказался.
Я увидела, как Баюнович выгнул спину и поднял растопыренный хвост. Глаза Васьки сверкнули жёлто-зелёным бликом гневного возмущения.
— Успокойтесь оба, — велела я и покачала головой. — Ещё мне ваших ссор на пустом месте не хватало!
Я хотела обойти Ставра, но тот вдруг протянул руки и взялся за ларец в моих руках.
— Позволь, я помогу, — мягко и вполне любезно предложил он.
— Не стоит, я привыкла справляться сама, — вежливо отказала я.
— Я не могу позволить, чтобы твоя доброта осталась совсем уж бескорыстной, а моя
— Ишь как сладко стелет, — язвительно промурлыкал кот.
— Ну, хорошо, — разрешила я и отдала ларец, не обращая внимания на недовольство Баюновича и Косолаповой, — неси, а я покажу куда поставить.
Однако, стоило нам со Святославом только направиться к лестнице, ведущей на чердак, как мы все услышали сперва звон колокольчика на калитке ворот, а затем и приглушённый, но взволнованный мужской голос:
— Звеня, родимая, беда у нас! Открывай! Дело срочное, как сбор последнего урожая!
— Маша, открой, — велела я. — Вася — марш на печку.
Градоправитель, да и прочий зрелый люд, в отличии от молодых и малых жителей Орлеца, не очень жаловали Ваську, зная о том, чей он сын. Поэтому лучше, чтобы котик лишний раз взрослым и особенно градоправителю на глаза не попадался.
Василий с надменным видом, поднял хвост, выгнул спину и, задрав голову, одарил меня заносчивым взглядом. А затем котик в несколько прыжков оказался возле печки и запрыгнул на своё любимое место, где проводил многие часы во время долгой зимы.
— А ты, пока, посиди в другой горнице, — сказала я Ставру.
Тот ответил мне долгим пристальным взглядом, затем небрежно пожал широкими плечами и ленивым не торопливым шагом направился к двери, на которую я указала.
Где-то через минуту, Маша привела в дом градоправителя. Любодар Квашня был дородным тучным мужчиной, с выразительными русыми бровями и похожей не веник немного кучерявой русой бородой. Его длиннополый синий кафтан-свиту, одетый поверх светло-зелёной рубахи с алыми узорами, покрывали не растаявшие хлопья снега.
Вид у градоправителя был встревоженный и слегка усталый. Часто дыша и держа левую руку на сердце, он, опираясь на резной посох в правой руке, подошёл ко мне и чуть поклонился.
«Ну всё, — обречённо и недовольно подумала я, — значит дело совсем плохо…»
Во всех других случаях градоправитель общался со мной снисходительно, со сдержанной любезностью и долей некоего высокомерия, в той или иной степени, присущего каждому правителю. А вот ежели какое лихо подкрадывалось, тут уж наместник Орлеца мигом забывал о разнице в наших происхождениях и положении в обществе. Наш благородный владыко Квашня, назначенный самим удельным князем, начинал просить, упрашивать и порой даже умолять.
У Любодара было как минимум одно качество, которое в нём ценила и я, и все прочие жители Орлеца — он искренне радел за успех родного города. Поговаривают, правда, что мол, ежели город расцветёт да разрастётся, то наш Квашня может и княжеский титул получить, с надлежащими регалиями. А князь — это вам не выборный посадник из старшей дружины или купеческого сословия. Князь — это удел, доход, власть и почёт, которые можно передавать по наследству.
— Беда, Звениславочка! — покачал головой Любодара. — Опять долгая ночь настала!