Руны
Шрифт:
«Свободен»! Прежде это слово означало бы для Бернгарда избавление. Он уже не раз чувствовал, что сам себе сковал цепь, сделав такой выбор, но в эту минуту не почувствовал ничего, кроме жгучего стыда. Да, он слишком низко ценил свою невесту, из которой хотел сделать себе смиренную, покорную хозяйку дома. Она с полным самоотречением покорялась любимому человеку, пока верила в его любовь; теперь же, когда у нее отняли эту веру, она отнеслась к нему как гордая, энергичная женщина, которая не проронила ни слезинки, ни жалобы по поводу разбитого счастья и которая с негодованием отвергла жалкие крохи, предложенные
— Ты не знаешь, каким тяжелым укором будет для меня твое решение. Прося тебя быть моей женой, я собирался дать тебе домашний очаг и счастье; теперь же я не могу дать тебе ни того, ни другого и должен уйти, оставив тебя одну, с сознанием, что заставил тебя так глубоко страдать… Это тяжело!
— Я не упрекаю тебя. Не заботься обо мне! Я дочь своего народа, а мы не из слабаков. Мы не жалуемся и не плачем о том, что теряем. У меня есть отец и мои обязанности, с меня этого довольно. Теперь расстанемся.
Она сняла кольцо и отдала Бернгарду; он медленно, нерешительно начал снимать свое. Несмотря на ее кажущееся спокойствие, он подозревал, какое мужество проявляет эта девушка, обеими руками зажимавшая рану, чтобы не дать ему увидеть текущей из нее крови; он низко поклонился и впервые поцеловал руку, столько времени носившую его кольцо.
— Прости, Гильдур! Прощай!
Бернгард вышел, но не отправился в Эдсвикен, где уже почти все было готово к приему молодой хозяйки. Он не выдержал бы там теперь; его потянуло в горы. План будущей жизни, который он совсем недавно составил, потерял всякий смысл; ему приходилось считаться лишь с самим собой. Расторжение его помолвки, разумеется, не могло остаться тайной, и для обитателей Рансдаля оно было бы настоящим скандалом. Необходимо было избавить Гильдур и самого себя от бесполезной муки, а это было бы невозможно, если бы он все-таки остался здесь — тут немыслимо было бы избежать встреч, всюду приходилось бы отвечать на неприятные вопросы.
Молодой человек хотел наскоро уладить самые необходимые дела, известить дядю и уехать как можно скорее. Конечно, уехать теперь — значило уехать навсегда, но зато теперь он был свободным человеком. Гильдур была совершенно права: брак с ней был бы для него цепью, которая вечно бряцала бы у него на ногах, и жена с каждым годом становилась бы все более и более чужой ему. Но он все еще не мог опомниться и не мог радоваться своей свободе: прощальная сцена в пасторате камнем легла на его душу.
Бернгард сам не знал, сколько времени он блуждал; он не обращал внимания на то, куда идет, пока неожиданно не очутился при входе в Исдаль; сюда его бессознательно привела старая привычка. С минуту он колебался, потом пошел дальше; он хотел проститься с этим местом.
Он шел по знакомой тропинке вдоль потока, к рунному камню. Вот он показался вдали, и Бернгард увидел около него человеческую фигуру; он узнал ее издали. Это был принц Зассенбург. Очевидно, ему было неприятно, что его одиночество нарушили, потому что, увидев приближающегося Бернгарда, он вздрогнул, но быстро овладел собой и остался стоять неподвижно, скрестив руки на груди и не подавая и вида, что узнал Гоэнфельса.
Они молча поклонились друг другу. Бернгард был
— Вы тоже охотитесь, господин фон Гоэнфельс? — спросил Зассенбург после некоторого молчания.
— Нет, как видите, ружье я оставил сегодня дома.
— Значит, вы просто гуляете. Не близкий свет гулять из Эдсвикена в Исдаль. Вас привлекает эта дикая пустыня или, может быть, вы пришли посоветоваться с этими таинственными рунами? Вы знаете эту сагу?
— Конечно; в Рансдале ее знает каждый ребенок.
— И народ еще верит ей. Видите, вот там лежит доказательство существования этого суеверия, — и принц указал на камень, у подножья которого лежал венок.
Еловые ветви, из которых был сплетен венок, на сыром мху сохранили еще всю свою свежесть, но цветы завяли. Бернгард молча посмотрел на венок; он не впервые видел этот знак памяти и знал, чья рука положила его.
— Неужели вы здесь охотитесь? — спросил он, пропустив мимо ушей последнее замечание. — В Исдале нет дичи. Вы не найдете здесь добычи.
— А может быть, и найду! — сказал принц со странной усмешкой. — Иной раз добыча — какая-нибудь крупная дичь — сама становится под дуло, и остается только спустить курок. С вами этого не случалось?
— Конечно, с каждым охотником это случается; но вы, в самом деле, напали на след? В таком случае мне очень жаль, что я помешал.
— Вы не помешали мне, господин фон Гоэнфельс! Хотите, пойдем вместе по следу. Правда, у вас нет с собой ружья, но у меня есть; пожалуй, достаточно с нас и одного.
Бернгард взглянул на принца вопросительно и удивленно, его поразил тон принца, а также дважды повторенное «господин фон Гоэнфельс». После встречи на севере они звали друг друга по имени, теперь же принц вдруг отказался от такой фамильярности. Вообще в нем было что-то загадочное. Его бледное лицо было расстроено, в глазах тлел злой огонек, полускрытый под усталым взглядом. Он снял с плеча охотничье ружье и стал осматривать курок, продолжая говорить:
— Я слышал, вы приняли удивительное решение. Вы хотите покинуть Рансдаль и вернуться к прежней профессии?
— Совершенно верно, ваша светлость! Я собираюсь уехать по возможности скорее, может быть, на днях.
— До свадьбы? Ваша невеста согласна на это и вообще с вашим планом?
Бернгард молчал. Эти слова вырвались у него нечаянно, но все равно! Сегодняшний день все изменил; он хотел письменно сообщить об этом дяде, тогда и принц должен был все узнать. Зачем же было лгать и скрывать?
— Гильдур не согласна, — наконец решительно ответил он. — Она хочет или полностью обладать мужем, или совсем отказаться от него. Нам не удалось прийти к какому-либо соглашению, а потому она расторгла нашу помолвку.
Принц ничуть не удивился, он так и знал, что Бернгард непременно найдет средство получить свободу, только не думал, чтобы это случилось так скоро. Они торопились — и он, и Сильвия!
— В самом деле? — холодно заметил он. — Что мне сказать вам? Выразить свое соболезнование или же поздравить?