Русь. Том II
Шрифт:
— Здорово отбрил. — послышался негромкий голос.
Пристав возмущённо отошёл в сторону и боком, недоброжелательно поглядывал на членов Думы.
— Товарищи! — продолжал член Думы в золотых очках. — Ваши экономические требования справедливы. Что же касается политических, о которых заявляли лишь отдельные голоса, то они для вас сейчас… непрактичны. Нажать на правительство и заставить его удовлетворить ваши экономические требования мы можем и добьёмся этого, а если начинать с политических, значит, идти на верный провал
— Ладно, хоть бы что-нибудь-то…
— За большим погонишься, и малое потеряешь, — послышались дружные голоса.
— А как же с резолюцией?… На похлёбку вас поймали?… — крикнул голос сзади.
— Да ну, резолюция… куда высовываешься…
— У него жены, детей нету, отчего ему и за резолюцию глотки не драть. А вот как дома пять ртов сидят, не захочешь и резолюции, — заговорили несколько голосов.
— Чего там! Не сули журавля в небе, а дай синицу в руке.
Член Думы взмахнул шляпой, как бы прося внимания, и сказал:
— Но напрасно вы, товарищи, думаете, что мы откажемся от наших политических требований. Мы только сейчас, в трудный для власти и родины момент, не хотим поднимать смуты, чтобы не дать врагу козыря в руки, но чем дольше мы терпим сейчас, тем категоричнее мы поступим и посчитаемся с властью, когда кончится война и мы разобьём врага.
Гостей провожали всей толпой до машины и вслед долго махали шапками.
И действительно, на следующий день была получена прибавка. Только Терехов и ещё человек пять, высовывавшихся наперёд, оказались арестованы и куда-то увезены.
— Это вот чёрт-то с ясными пуговицами стоял тут, — говорили, — это его рук дело…
— Терехова жалко, а этих так и надо, задаются уж очень, — говорили некоторые рабочие.
XVI
Наступил решительный день 27 сентября, день выборов в военно-промышленный комитет.
Меньшевики заметили, что на собрание прошёл один из членов Петербургского комитета большевиков, но решили пропустить его.
Когда же стали голосовать, то большевистская резолюция (за отказ от участия в комитете) получила большинство голосов.
Но Гвоздев выступил с разоблачением, в котором заявил, что выборы эти нельзя признать действительными, так как под видом рабочих в голосовании принимали участие лица, ничего общего с рабочими не имеющие и проникшие на завод нелегальным путём.
21 ноября было опубликовано извещение о вторичных выборах, назначаемых на 22 ноября. Это было сделано для того, чтобы большевики не успели сорганизоваться в один день. Кроме того, к этому времени из большевистских выборщиков было арестовано 5 человек.
Но 22-го выборы провести не удалось за недостатком свободных зал. Их назначили на 29 ноября.
Перед открытием на собрание приехал председатель военно-промышленного комитета Гучков. Его круглое лицо в очках и короткая квадратная борода были
Гучков вышел на возвышение президиума, не спеша разделся и, как человек, привыкший вести собрания, спокойно стоял, разговаривая с подошедшим к нему человеком в пиджаке и косоворотке.
— Кто это? — спрашивали некоторые в рядах друг друга.
— Да Гвоздев же!
Гучков, переговорив с Гвоздевым, подошёл к столу и позвонил.
Собрание началось.
Но в это время на левой стороне рядов встали несколько человек и потребовали слова для внеочередного заявления.
Гучков, держа звонок в руке, смотрел сонно на них, ничего не отвечая.
— До тех пор, пока нам не дадут слова, мы открыть собрания не дадим! — крикнул один из них.
На левой стороне застучали ногами и стульями.
— Вот эта сторона, — сказал Гучков, указав на спокойно сидевшую правую сторону, — показывает, как надо вести себя на заседании.
Потом, сев, скучливым голосом предоставил требуемое слово.
Все, повернув головы, слушали, как представитель большевиков, перегнув бумажку на пальце, читал декларацию, в которой вторичное собрание выборщиков считалось фальсифицированием мнения петербургского пролетариата, заявлялось о резком осуждении мировой войны и о невозможности для пролетариата входить в те организации, которые ставят своей целью спасение страны на костях рабочих и крестьян.
Гучков всё с тем же скучливым видом, точно он уже наперёд знал всё, что эти люди имеют заявить, смотрел на читавшего, повёртывая рукой с обручальным кольцом крышечку от чернильницы, а иногда обращался к Гвоздеву.
— «С кучкой самозванцев, сторговавшихся с буржуазией, мы поведём упорную борьбу!» — выкрикнул читавший последнюю фразу, обращая свой голос к сидевшим за столом Гвоздеву и Гучкову, которые в это время о чём-то говорили.
Они подняли головы только тогда, когда почти половина собравшихся, двигая стульями, направлялась к выходу.
Гучков всё с тем же безразличным видом смотрел вслед уходившим. В зале стоял шум, пронзительно свистели, кричали.
Взявший слово Гвоздев сказал, что все силы сейчас должны быть направлены на борьбу с германцами и царизмом, но что социальная революция в настоящее время не на очереди. Пока что власть должна из рук правительства перейти в руки буржуазии…
Слева послышался иронический смех, другой голос так же иронически сказал:
— Браво!
— Мы накануне буржуазной революции, — продолжал Гвоздев, опираясь на стол ладонями вывернутых рук, — и должны отнестись к ней сознательно.
После нескольких речей, часто сопровождавшихся восклицаниями или смехом с мест, был поставлен вопрос: избирать или не избирать представителей в военно-промышленные комитеты.
Сидевшие в рядах подняли руки. Счётчики с двух сторон пошли считать. Потом подошли к столу президиума.