Русалочка

Павлов Айдар

– Всему надо учиться, - благоразумно сказал дед.
– Особенно музыке.

– И особенно мне. – Кристина заметила отца.
– Батон приехал!
– Потеряв интерес к пианино, Кристина развернулась к папе.
– Прикинь, я даже моря не видела, сижу здесь как кактус. Дед говорит, рядом есть море, это правда?

– Залив, - поправил отец. – Прокатимся?

– Конечно!
– Она направилась к выходу, у двери притормозила и улыбнулась деду: - Шопен, не давай Оле скучать, а то она завянет.

Тропинка

петляла по редкой лесистой местности и выводила на побережье - от дома не более десяти минут ходьбы. Кристина с отцом благополучно миновали деревья, но когда вместо земли под ногами появился рыхлый песок, папа остановился. Дальше толкать коляску было проблематично. Надеясь, что девочке достаточно полюбоваться заливом издали, Александр Николаевич закурил.

– Море?
– Кристина кивнула вперед.

– Финский залив.

– А что за гора?

Между заливом и берегом торчал огромный одинокий камень, высотою метров пять. Непонятно, откуда он здесь взялся.

– Скала. – Папа пожал плечами.
– Сто лет здесь стоит.

– Я ее вспомнила.

– Да что ты?

– Ага.

– Все-таки, ты что-то иногда припоминаешь?
– удовлетворенно заметил отец.

– Я несколько раз там... ползала, за мной волочился такой скользкий зеленый хвост, ... от меня воняло водорослями, тело было холоднее, чем вода, - такое же, как сейчас ноги.

Вместо комментария, папа засвистел художественным свистом, он ничего не понял.

Съехав с островка земли, на котором ее припарковал отец, Кристина моментально увязла в песке: ни вперед, ни назад. Видимо, ей сильно приспичило к этому камню. Бестолку повоевав с непослушными колесами, Кристина оглянулась: папа неторопливо покуривал сигарету.

– Сейчас подтолкну, не спеши. Поехали назад?
– предложил он.

– К скале, - заявила Кристина.

Отец вздохнул, как будто ему предстояло бежать марафон, и выбросил окурок:

– Ладно.

…Сто метров он мужественно таранил коляской вязкий песок. Взмок так, что на лице появились крупные капли пота. Достигнув кромки воды, Александр Николаевич громко охнул и, разогнувшись, встряхнул руками:

– Елы-палы!

Особенно тяжело было представить, что обратно придется возвращаться таким же манером. Папа ослабил галстук, скинул пиджак и, жадно глотая воздух, прошелся по берегу. С залива дул сильный ветер, высокие волны с шумом разбивались о камни, разбросанные вокруг одинокого камня. Нагулявшись, папа вернулся к дочке:

– Ну что, нравится?

– Красиво.
– Кристина не сводила взгляда с горизонта.

– Да, - согласился он.
– Великолепно!

Она вдруг строго посмотрела на отца, затем на верх скалы, и снова на отца:

– Высоко?

Отступив на несколько шагов, папа примерился к вершине.

– Слабо наверх?
– спросила Кристина.

Отец усмехнулся:

– Пара пустяков.

– Залезь!

– Тю-тю-тю!
– свистнул Александр Николаевич.

Впав в азарт, он свалил пиджак с галстуком на колени дочери и подошел к каменному монолиту:

– Смотри!

Через пару минут отец стоял на вершине, расправив руки как

птица на ветру и, торжествуя, оглядывал окрестности. Ветер поэтично надул ему рубашку и поставил волосы дыбом. По всем приметам, он был счастлив.

– Классно?!
– крикнула Кристина.

– А?!
– заорал он.

– Классно, говорю?!

Папа поднял вверх оба больших пальца и начал осторожно спускаться.

– Красота!
– доложил он, спрыгнув на песок.

– Нетрудно?
– спросила Кристина.

– Наверх - ерунда. Вниз немного очко поигрывает, но тоже ерунда…

– А теперь меня!

Возникла дурацкая заминка. Александр Николаевич ждал любого сюрприза, только не такого. Это не лезло ни в какие ворота.

– Ты что, не слышал?
– Кристина уперлась рогом.

– Я не понял, у тебя голова на месте?
– Через дымку очков отец посмотрел в глаза дочери, но не нашел в них ничего, кроме тупого упрямства.
– Хочешь себе шею свернуть?

– Я хочу наверх.

– Кристюша, мало ли что ты хочешь?! Ха! Мы ж свалимся, деточка, никто потом костей не соберет!

Отец взялся за ручки кресла, пытаясь раскрутить коляску в направлении дома, но та застряла как прибитая: руки детки намертво вцепились в обода колес. Папа был вынужден капитулировать.

– Сокровище мое, - в последний раз призвал он.
– Карапкаться туда вдвоем - это уже не опасно, а смертельно опасно!

– Я не сдвинусь с места, пока не увижу моря с верха скалы.

Отойдя в сторону, папа с размаху пнул подвернувшийся под ногу камень.

С минуту, а то и больше, они молчали. Но вот, Александр Николаевич сплюнул, подошел к заливу, зачерпнул горстями несколько порций воды, окатил себе голову и, злой, как черт, направился к дочери.

– Забирайся! – скомандовал он, присев на корточки.

Кристина залезла на отцовскую спину.

– Держись!

– Держусь.

– Крепче! За волосы держись! Не отпускай, что бы ни случилось.

– Не отпущу.

– Покатили!

Штурм вершины длился несколько сумасшедших минут. Дважды они лишь чудом не сорвались вниз. Причем, когда второй раз нога отца соскользнула с опоры, до цели было рукой подать, до земли же - пять самоубийственных метров... Пульс у обоих удвоился, лица горели, конечности дрожали, но, так или иначе, дочь с отцом достигли эвереста. Это было что-то. Опустив дитя на камень, папа смахнул со лба не то пот, не то морскую воду, которой обливал голову, и перевел дух. Кристина подползла к обрыву и восторженно уставилась в эпицентр клокочущей стихии, туда, где волны с грохотом взрываются об острые камни.

– Кристина!
– окрикнул отец.
– Туда нельзя, сиди здесь! Слышишь, что я говорю?!

Он хотел было подстраховать ее за ногу, но Кристина неожиданно увернулась, перекатилась на бок и направила на отца такой бешеный взгляд, словно он пытается ее убить. Ни с того, ни с сего. У Александра Николаевича свело в спине. На мгновение он застыл с перекошенным лицом:

– Ты что?
– прошептал он.
– Кристюха...

– Уходи, - сказала она.

– Вот так, да? А по-моему, достаточно!