Русская эпиграмма второй половины XVII - начала XX в.

Ершов Леонид Федорович

К АРЗ., В ОТВЕТ НА ЕГО ЭПИГРАММУ, НАПЕЧАТАННУЮ В «СЕВЕРНЫХ ЦВЕТАХ НА 1830 ГОД», СТР. 97 Чтоб подслужиться в альманах Своим произведеньем новым, В нескладных ты своих стихах Меня зовешь вторым Свистовым, Но, их прочтя, все говорят, Что стал писать ты вяло, брат, Смотри: не будь вторым Вралевым!.. Ар. З.

4 — там же, с. 50. Н. И. Надеждин в одной из статей, говоря о рано обнаружившемся даре А. С. Пушкина, вспомнил эп-му В. Л. Пушкина, «в коей Аполлон вершит суд свой над пятнадцатилетним поэтом»; речь шла об эп-ме «Какой-то стихотвор…» (см. № 536). А. С. Пушкин принял вызов Надеждина и написал как бы новый вариант эп-мы В. Л. Пушкина, адресовав ее своему недоброжелательному критику. Тетрадь лакейских диссертаций — намек на диссертацию Надеждина (написанную на латинском языке) «De origine, natura et fatis Poeseos, quae Romantica audit» («О происхождении, природе и судьбах Поэзии, называемой романтическою»), отрывки из которой печатались

в BE. 5 — Пушкин, Собр. соч., т. 2, М.—Л., 1930, с. 182. Печ. по кн.: С. М. Бонди, Новые страницы Пушкина, М., 1931, с. 49. Неоконченная эп-ма на Н. П. Надеждина.

1006. Альм. «Подснежник», СПб., 1830, с. 18, со звездочками (вместо фамилий) в тексте. Звездочки расшифровывались различно; эта интригующая неясность, по-видимому, входила в намерение Пушкина. Наиболее распространенная расшифровка принадлежит М. П. Погодину (М. Цявловский, Из пушкинианы П. И. Бартенева. — «Летописи Гослитмузея», кн. 1, М., 1936, с. 532):

Вот Глинка — божия коровка, Вот Каченовский — злой паук, Вот и Свиньин — российский жук, Вот Олин — черная мурашка, Вот Раич — мелкая букашка.

По свидетельству др. современников, ст. 9–10 относились к Рюмину (М. А. Бестужеву-Рюмину) и «Борьке» (так именовали Б. М. Федорова). О расшифровке имен в этой эп-ме см. также: Н. Лернер, Заметки о Пушкине. — «Пушкин и его современники», вып. 16, СПб., 1913, с. 23–28; Ю. Н. Тынянов, Пушкин и его современники, М., 1968, с. 182–183. Эпиграф — из басни Крылова «Любопытный». Глинка — см. спр. п. примеч. 1249. Олин Валериан Николаевич (1788–1840-е гг.) — поэт, прозаик, переводчик. Эп-ма вызвала две ответные пародийные эп-мы — в BE (см. ниже) и в МТ (см. № 1255). Вскоре Пушкин перепечатал свою эп-му в ЛГ (1830, 30 июня, с. 56), поместив после нее заметку: «Сие стихотворение, напечатанное в альманахе „Подснежник“ нынешнего года, обратило на себя общее внимание. Все журналы отозвались о нем, и большею частию неблагосклонно. Оно удостоилось двух пародий, помещенных в „Вестнике Европы“ я в „Московском телеграфе“. Пародия „Вестника“ отличается легким остроумием; пародия „Телеграфа“ — полнотою смысла и строгою грамматической и логической точностию. — Здесь мы помещаем сне важное стихотворение, исправленное сочинителем. В непродолжительном времени выйдет оно особою книгой, с предисловием, примечаниями и биографическими объяснениями, с присовокуплением всех критик, коим оно подало повод, и с опровержением оных. Издание сие украшено будет искусно литохромированным изображением насекомых. Цена с пересылкою 25 руб.» В рецензии на альм. «Подснежник», подписанной криптонимом «Л. С.» и напечатанной в BE (1830, № 8, с. 302), появилась пародийная расшифровка пушкинской эп-мы: «Энтомологи велят загадочные стихи читать следующим образом»:

Полтава — божия коровка, Кавказский пленник — злой паук, Вот Годунов — российский жук, Онегин — тощая пиявка, Граф Нулин — мелкая козявка.

Е. Н. Ушакова писала в июне 1830 г. по этому поводу: «Каков Каченовский — отделал самодержавного поэта, который вздумал завести натуральный кабинет, — да и завел на свою голову; его, моего батюшку, без звездочек пометили с чадами. Он очень сердит; говорит, что очень глупо, что не понимают никаких критик, но, бывши у нас … сказал, что сам съел» (ЛН, № 58, 1952, с. 97). В статье «Опровержение на критики» Пушкин именно так и писал: «Поэту вздумалось описать любопытное собрание букашек. — Сам ты букашка, закричали бойкие журналы, и стихи-то твои букашки и друзья-то твои букашки. Сам съешь» (Пушкин-ПСС, т. 11, с. 151).

1007–1008. ПЗ на 1859 г., с. 28, по списку (автограф не сохранился). Надписи к неудачным иллюстрациям к «Евгению Онегину», помещенным в «Невском альманахе на 1829 год» (6 гравюр по рисункам А. Нотбека). М. И. Пущин, встречавшийся с Пушкиным на Кавказских минеральных водах осенью 1829 г., вспоминал: «Пушкин написал стихи на виньетках из „Евгения Онегина“ в бывшем у меня „Невском альманахе“. Альманах этот не сохранился, но сохранились в памяти некоторые стихи, карандашом им тогда написанные» (Л. Майков, Пушкин, СПб., 1899, с. 394). О второй надписи М. И. Пущин сообщал, что она состояла из двенадцати стихов, но первых четырех он не запомнил. В бумагах В. Н. Щастного (архив АН СССР, Ленинград, сообщено В. Э. Вацуро) сохранилась эп-ма, близкая по своей тематике к одной из надписей Пушкина (почерк или самого Щастного, или О. М. Сомова):

Перед столом в опочивальной Тетеха плотная сидит В разодранной рубашке спальной, И титька тучная торчит В прорехе. Кто ж она? Дворянка? Ужель Татьяна в темноте? Нет! То вскочившая служанка От сильной рези в животе.

1009. А. Пушкин, Соч., т. 1, СПб., 1855, с. 222. Вероятно, имеется в виду бюст Александра I, изваянный датским скульптором Бертелем Торвальдсеном (1770–1840). Окончательная обработка эп-мы помечена Пушкиным 21 сентября 1830 г., хотя замысел ее скорее всего относится к 1828 г., так как в «Заметках и афоризмах» (1828) встречаются строки, явно относящиеся к тому же бюсту: «Торвальдсен, делая бюст известного человека, удивился странному разделению лица, впрочем прекрасного, — верх нахмуренный, грозный, низ же выражающий всегдашнюю улыбку. Это нравилось Торвальдсену. Questa 'e una brutta figura» (Пушкин-ПСС, т. 12, с. 178; перевод с итал.: «Какое грубое лицо»).

1010–1011. 1 — СО и СА, 1830, № 17, с. 303, с заменой: вместо «Видок Фиглярин» — «Фаддей Булгарин», с пояснением: «В Москве ходит по рукам и пришла сюда для раздачи любопытствующим эпиграмма одного известного поэта. Желая угодить нашим противникам и читателям и сберечь сие драгоценное произведение от искажений при переписке, печатаем оное». Эп-ма была вызвана след. обстоятельствами: после выхода в свет романа Булгарина «Димитрий Самозванец» (1830) Дельвиг напечатал анонимно свою отрицательную рецензию на него (ЛГ, 1830, 7 марта), в которой писал: «Нам приятно видеть в г. Булгарине поляка, ставящего выше всего свою нацию; но чувство патриотизма заразительно, и мы бы еще с большим удовольствием прочли повесть о тех временах, сочиненную писателем русским». Булгарин ответил грубым фельетоном «Анекдот» (СП, 1830, 11 марта); полагая,

что автором рецензии был Пушкин, Булгарин вставил в свой фельетон слова о стихотворце, упавшем в общем мнении и упрекавшем автора «Димитрия Самозванца» «тем, что он не природный француз». В ответ Пушкин написал заметку «О записках Видока» (ЛГ, 1830, 6 апреля) и данную эп-му. В свою очередь Булгарин выступил с новым пасквилем на Пушкина, где возводил род поэта от негритенка, купленного за бутылку рома, и напечатал эп-му Пушкина. Костюшко Тадеуш (1746–1817) — вождь польского восстания 1794 г. Беда, что ты… Эта строка была особо прокомментирована в СО и СА: «Правда, беда — но кому? Не литературным ли трутням, Цапхалкиным, Задушатиным и т. п.? Примечание наборщика». Видок Франсуа-Эжен (1775–1857) — французский авантюрист, вор, фальшивомонетчик, бывший одно время главой парижской полиции; в 1828 г. были изданы его «Воспоминания». Окрестив Булгарина Видоком, Пушкин намекал на его связь с III Отделением. Подставив свое имя при публикации, Булгарин лишал эп-му ее политической «сердцевины»; кроме того, прямое указание на личность давало возможность обвинить Пушкина в написании пасквиля. Отражая ловкий ход Булгарина, Дельвиг послал в цензуру подлинный текст эп-мы, сопроводив ее таким пояснением: «Сия эпиграмма напечатана в № 17 С. О. и С. А. при следующих словах: „Желая угодить нашим противникам и читателям, и сберечь сие драгоценное произведение от искажения при переписке, печатаем оное“. К сожалению, доброе намерение их не исполнилось. До них дошла эп-ма известного поэта нашего уже искаженная до пасквиля. Вместо Видока Фиглярина, имени выдуманного, поставлены имя и фамилия г-на Булгарина, чего, как читатели наши видят, нет в настоящем списке и быть не может. Эпиграммы пишутся не на лицо, а на слабости, странности и пороки людские. Это зеркало истины, в котором Мидас может увидеть свои ослиные уши, потому только, что он их имеет в самом деле». План Дельвига не удался: его заметка и подлинный текст эп-мы не были дозволены к печати: «Комитет не согласился дозволить статью сию напечатать в „Лит. газ.“; ибо ценсор Сенковский объявил, что в „Сыне отечества“ эпиграмма напечатана с Высочайшего разрешения и сделалась известною публике, как пасквиль на г. Булгарина. Посему, к напечатанию прилагаемой статьи нет другой дороги, как или разрешение Главного управления ценсуры, или Высочайшее разрешение. Ценсор Щеглов. 3 мая 1830» (ЦГАЛИ). Ср. с письмом Л. С. Пушкина к Жуковскому от 3 мая (PC, 1903, № 8, с. 454–455) и Дельвига к Пушкину от 8 мая 1830 г. (Пушкин-ПСС, т. 14, с. 90–91). Эп-ма Пушкина широко распространялась в списках. 2 — «Денница. Альманах на 1831 г.», М., 1831, с. 137. Вариант предыдущей эп-мы, написанный Пушкиным для представления в московскую цензуру, которая с большей снисходительностью, нежели столичная, относилась к намекам на «личность». Тактический ход Пушкина увенчался успехом — ему удалось опубликовать свою эп-му на Булгарина. Флюгарин — эта кличка намекает на то, что Булгарин дважды изменял присяге (см. примеч. 905). Твой роман — роман Булгарина «Димитрий Самозванец» (1830).

1012. А. Пушкин, Соч., т. 1, СПб., 1855, с. 250, в статье Пушкина «Опыт отражения некоторых нелитературных обвинений», где эп-ма предварялась след. словами: «У одного из наших известных писателей спрашивали, зачем не возражал он никогда на критики. Критики не понимают меня, отвечал он, а я не понимаю моих критиков. Если будем судиться перед публикою, вероятно, и она нас не поймет. Это напоминает старинную эпиграмму…» Пушкин имел в виду эп-му французского писателя Поля Пелиссона (1624–1693) «Un sourd fit un sourd ajourner…» («Трое глухих»). H. О. Лернер, a затем независимо от него С. И. Соболевский высказали предположение, что наряду с французской эп-мой Пушкин использовал латинский текст Иоанна Секунда «Cum surdo lis est surdo, sub judice surdo…», приведенный в соч. Пелиссона и явившийся источником для французского писателя (PC, 1911, № 12, с. 656; «Доклады Академии наук», 1930, № 1, с. 1–3). В последнее время Д. И. Белкин высказал предположение, что источником для Пушкина послужила индийская сказка из «Панчатантры», подготовленная к печати В. Ф. Одоевским и появившаяся ко времени написания эп-мы в ЛГ (1830, 2 марта); в этой сказке повествовалось о споре глухого пастуха с глухим крестьянином, посредником между которыми выступал глухой брамин (см.: Д. И. Белкин, Индийские мотивы в творчестве А. С. Пушкина. — «Ученые записки Горьковского гос. университета», вып. 120, Горький, 1970, с. 40–49).

1013. «Речь», 1910, 25 января. В рукописи эп-ма тщательно зачеркнута Пушкиным. Адресат — Н. И. Гнедич (см. спр. п. примеч. 567). Гомер, по преданию, был слеп; Гнедич был крив. Однако ирония Пушкина вряд ли вызвана только этой аналогией. Очевидно, эп-ма явилась отзвуком арзамасских неодобрительных мнений о поэзии Гнедича. Самому Пушкину, в частности, приписывается след. эп-ма, которая, по свидетельству Я. Толстого, была прочтена автором на заседании «Зеленой лампы», посвященном чтению отрывков из гнедичевского перевода «Илиады»:

С тобою в спор я не вступаю, Что жесткое в стихах твоих встречаю: Я руку наложил, Погладил — занозил.

Подробнее об отношениях Пушкина и Гнедича см.: М. И. Гиллельсон, Молодой Пушкин и арзамасское братство, Л., 1974, с. 173–177.

1014. РПЛ, с. 86. Дондуков-Корсаков Михаил Андреевич (1792–1869), князь — председатель Петербургского цензурного комитета. Эп-ма намекает на его противоестественные отношения с министром народного просвещения Уваровым Сергеем Семеновичем (1786–1855), выдвинувшим Дондукова-Корсакова в вице-президенты Академии наук. П. И. Бартенев записал со слов А. А. Краевского, что, когда однажды последний принес Пушкину корректуру С, тот сказал: «Некогда, некогда, надобно ехать в публичное заседание Академии. Хотите? Поедем вместе; посмотрите, как президент и вице-президент будут торчать на моей эпиграмме» (РА, 1892, кн. 2, с. 490). Свидетельства современников об этой эп-ме см.: Л. Ильинский, Эпиграмма «В Академии наук…». — «Пушкин и его современники», т. 37–39, Л., 1930, с. 205–212. Эп-ма отражает обострение отношений между Пушкиным и Уваровым, которое наступило в середине 1834 г., когда по распоряжению Уварова в поэме «Анджело» были произведены ценз. изъятия. В конце февраля 1835 г. в связи с тем, что Уваров счел «Историю Пугачева» «возмутительным сочинением», а также негодуя на ценз. притеснения Дондукова-Корсакова, Пушкин записал в дневнике: «Уваров большой подлец… Его клеврет Дундуков (дурак и бардаш) преследует меня своим ценсурным комитетом. Он не соглашается, чтоб я печатал свои сочинения с одного согласия государя» (Пушкин-ПСС, т. 12, с. 337). В это же время Пушкин пишет и печатает свой стихотворный памфлет на Уварова «На выздоровление Лукулла». Подробнее об этом стих. см.: H. Н. Петрунина, «На выздоровление Лукулла». — В кн.: «Стих. Пушкина 1820–1830-х годов», Л., 1974, с. 333–336.