Русская фантастика 2007
Шрифт:
Он дезактивировал вымпел, некоторое время разглядывая опадающие на песок оранжевые лепестки. Потом отвернулся и, не дожидаясь отлета «Глайда», зашагал к ближайшим развалинам.
Схему развалин он успел записать, отложив ее в ближайший сегмент памяти, и вызывал каждый раз, когда оказывался на очередной развилке.
Сейчас он снова ходил вокруг нее, пытаясь понять, что делать дальше.
Вокруг была низкая пещера, образованная парой рухнувших друг на друга зданий. Остатки некогда роскошных барельефов смотрели на него со всех сторон. Лица полулюдей-полуживотных, их змеиные глаза
Странная это была цивилизация. Даже прошедшие тысячелетия не смогли стереть ее нечеловеческую сущность. Да, все это построили люди, в этом он не сомневался. Остатки монументов, дверные проемы и лестницы вполне дентайского вида и даже кое-где сохранившаяся высеченная из камня мебель — все это доказывало человеческое происхождение. Но эти барельефы… эти здания без окон, подвалы, откуда веяло тысячелетним ужасом… Басселард не мог представить, что здесь жили нормальные люди. Он даже пригасил освещаемое поле, чтобы видеть как можно меньше.
Басселард еще раз вгляделся в схему. Теперь он не сомневался. Здесь, где-то недалеко, она меняла цвет. Синие линии сплетались в клубок, постепенно становясь фиолетовыми. Он попытался вспомнить, что мог означать фиолетовый цвет. Синий — цвет камня, зеленый — цвет живых организмов, желтый — цвет полезных ископаемых, черный — цвет машин. Он помнил, что в давние времена был еще красный, цвет опасности Но его на картах уже давно не использовали. Ничто в этой вселенной не могло угрожать дентайрам. А фиолетовый…
Наконец он убрал схему и посмотрел на чернеющий впереди проем. Когда-то это была дверь высотой в три человеческих роста. Теперь от нее осталась лишь узкая дыра, наполовину засыпанная каменным крошевом. За ней угадывался низкий, будто сдавленный коридор.
Потом он долго шел по этому коридору, петлявшему, словно раненая змея. Время от времени гладкие плиты пола сменялись выщербленными ступенями, ведущими вниз. Потолок то нависал над головой, то взмывал на недосягаемую высоту. В одном месте, посмотрев случайно вверх, он увидел звезды.
Когда коридор внезапно превратился в широкий квадратный зал, Басселард остановился, оглядываясь.
Слава бездне, здесь не было барельефов. Гладкие шестиугольные плиты неопределяемого серо-желтого цвета покрывали и стены, и пол, и даже потолок. В зале ничего не было. Ни статуй, ни даже раскрошенных камней.
Басселард снова раскрыл схему. Зеленая точка, обозначающая его самого, стояла в центре пульсирующего фиолетовым цветом сектора.
Он медленно прошел вдоль стен, трогая плиты облицовки. Обыкновенные, холодные на ощупь камни с затхлым пыльным запахом.
Только обернувшись назад, он увидел, что камни изменяются. На их поверхности проступили неясные тени. Они медленно изгибались, становясь все отчетливее, превращаясь в узнаваемые образы. Изображения стен, зданий, высоких стрельчатых арок, широких площадей, залитых ярким солнечным светом.
Басселард отошел в центр зала, чтобы лучше видеть.
Наверное, это была запись последних дней планеты. Стандартная ситуация. Гибнущие культуры почему-то очень любили оставлять после себя подобные послания, вместо того чтобы уйти в небытие по-мужски, не прощаясь.
Да,
— Теперь понятно, почему они рвались именно на эту планету, — донеслось сзади.
Басселард резко обернулся. Келаванг стоял у входа в зал, постукивая пальцами по стволу разрядника.
— Это их родина. Здесь они стали исоптерами. Здесь решили перестать быть людьми.
— Что ты здесь делаешь?
— То же, что и ты. — Келаванг прошел вперед, не забывая о дозволенной дистанции. — Решил проверить качество работы своих сканов. Не отвлекайся, смотри, что там происходит.
На плитах была та же картина, но с одним изменением. Существа, стоявшие рядом с новорожденным термисом, тоже отбросили капюшоны.
Да, они были людьми. Может, с чересчур жесткими, словно вырубленными из камня, лицами и слишком узкими змеиными глазами. Но это были люди. Один из них поднял руку, не спуская глаз с исоптеры. Насекомое притихло, сжалось, словно пытаясь втиснуться в камни лестницы.
— Они им управляют, — прошептал Келаванг. — Ты представляешь, что это значит?
Басселард пожал плечами.
— Ничего. Их уже давно нет.
— А может…
Келаванг не успел закончить.
Тусклый свет, лившийся от плит, стал ярче, и Басселард почувствовал, как вместе с этим светом в его мысли вливается нечто склизкое, чуждое ему и его принципам. Люди, составляющие одну общую целостность, с одинаковыми мыслями и одинаковыми желаниями, покорные существа, живущие так, как им прикажут. Они сильнее, гораздо сильнее, чем одиночка, даже сверхсильный и сверхмудрый. Один свободный никогда не добьется того, что могут сделать мириады покорных. Перевернуть мир, пересотворить его под себя, так, что каждый из них будет жить лучше, гораздо лучше. У них нет проблем, они даже не знают, что это такое. За них все решает тот, кто ими управляет.
Теперь Басселард знал, как ими управлять. Голова раскалывалась в такт пульсирующему свету.
И еще он понял, что и Келаванг тоже это знает.
Один.
Это должен знать только один.
Он успел активировать защиту. Молния разрядника ударила в броню и разлетелась искрами.
— Только один, — прошипел Келаванг, и Басселарду показалось, что его глаза, скрытые полупрозрачной радугой щита, напоминают змеиные. — Ты же знаешь наши традиции…
— Знаю. Поэтому ты умрешь.