Русская фантастика 2014
Шрифт:
— Значит, так. — Очень тихо начала психотерапевт. — Ты, Вика, ходишь ко мне месяц. Ты ходила на консультацию ко Льву Ильичу. Ты что-нибудь делала из того, что рекомендовали? Ты на фитнес записалась? Ты собой занялась?
Вика открыла рот, Оля яростно замотала головой.
— Молчи! Можешь не говорить! Твой верх просто не может тебя бросить. Он за тебя отвечает. Но это не значит, что он хочет тебя трахать. Или экшны проводить. У него, может, не стоит уже на тебя. У него, может, в твоей
Она разревелась: губы расползлись оладьями, слезы покатились по выпуклым щекам, оставляя синие от туши дорожки.
Оля перевела дыхание. С силой ткнула кнопку громкой связи. Раздались гудки.
— Мы, Вика, отказываемся с тобой работать. Это — решение Шорохова. А как Лев Ильич сказал, так и будет. Если надумаешь прийти за помощью, а не повампирить эмоционально — приходи. Но пока десять кило не скинешь, мы с тобой разговаривать не будем.
— Слушаю, — сказала по громкой связи Галина.
— Галя, тут Макарова хочет уйти. Проводи ее, пожалуйста.
— Сейчас, Оля. И тут посетительница.
— Пусть подождет, у меня перерыв.
— Оль, ты лучше сама посмотри.
Оля подошла к взахлеб рыдающей Макаровой, взяла ее под локоть и вывела из кабинета.
Гали за стойкой в холле не оказалось: она сидела на диване рядом с худенькой незнакомой девочкой. Посетительница смотрела прямо перед собой и покачивалась. Губы у нее растрескались в кровь, а под глазом наливался фиолетовым «бланш». Галя поглаживала девочку по плечу.
— Что случилось? — Оля присела перед диваном на корточки, заглянула в лицо посетительнице. — Что с вами?
Худую шейку охватывал дорогой ошейник — черная замша, узор из стразов. Одета посетительница была в толстый свитер домашней вязки, джинсы и пляжные тапочки-вьетнамки.
— Он меня убьет. Не говорите ему, что я здесь. Он меня убьет.
— Зови Шорохова! — приказала Оля Галине. — Тебя никто не тронет, милая. Ты в безопасности. В «Нижнем космосе» тебе обязательно помогут.
Содранная кожа на запястьях — то ли потертости от слишком жесткой веревки, то ли следы от кандалов; синяк под глазом; черно-фиолетовая гематома на правом боку — врач сказал, что у пацйентки сломано ребро; истощение. Новая клиентка «Нижнего космоса» на все вопросы только мотала головой и повторяла: он меня убьет, не говорите ему, он меня убьет.
Шорохов хмурился, порывался обратиться в полицию, пытался разговаривать, но саба замыкалась, от верха отшатывалась, и Шорохов ушел к себе, оставив Олюшку наедине с новенькой.
В палате, обставленной под крохотную квартирку, пахло дезинфекцией и йодом.
— Мне нужно хотя бы знать твое имя, — сказала Оля и открыла папку с личным делом —
Девушку колотило ознобом, аж зубы клацали. На журнальном столике стыл чай, но пациентка не могла даже взять чашку… Гербера в похожей на колбу вазе, тюлевые занавески, полка с книгами и дисками, музыкальный центр, маленький телевизор, вместо больничной койки — раскладной диван. Ковер. Два кресла. В углу, у окна — компьютерный стол, правда, без компьютера. Есть санузел.
Полное уединение, почувствуйте себя как дома — «Нижний космос», здесь вам помогут.
— Я… М-меня з-зовут Аня.
Оля подвинула к ней чашку с чаем и вазочку с печеньем.
— М-мне дев-вятнадцать.
Аня согнулась, скорчилась, сунула руку в рот, вгрызлась в ногти. Через несколько секунд попыталась сесть прямо, убрала пальцы от лица. Она не смотрела на Олю, ковыряла заусеницы и молчала.
— Давно ты с ним? — спросила Оля.
Аня кивнула.
— Год? Два?
— Три. С шестнадцати. Я… Мне надо рассказать. Не могу.
— Не спеши. Говори, когда будешь готова. — Оля потянулась через стол и коснулась тонкой израненной руки. — Попробуй попить чаю. Пожевать. Это успокаивает. Как давно ты не ела?
— Я ела… Просто… ну, мало. Нервы.
Оля записала в карту: «Систематическое недоедание». Аня глубоко вдохнула, запрокинула голову и начала говорить, глядя в потолок, едва слышно, без интонаций, ровным, немного хриплым голосом:
— Он намного старше. У него деньги. Связи. Я его имя не могу сказать. Когда школу закончила — пошла к нему под ошейник. Почти даже не встречались. Он сразу как-то… Он умеет быть убедительным. Он меня просто загипнотизировал. Подчинил полностью.
Оля завистливо вздохнула, поерзала.
— Под себя… Родителей нет, я одна. Поступила в институт. А потом он начал. Все табу… Все запреты… Если я боялась — он делал. Если я не могла — он делал. Если я умоляла — он не слушал. Он решил, я плохая. И стал воспитывать. Это через год. Мне семнадцать было. Запер дома. Я сначала раскаивалась.
Она резко выдохнула, взяла чашку и залпом выпила чай.
— Сначала раскаивалась. А потом поняла: я неправильно выбрала. Не его. Я неправильно выбрала себя. Я не могу настолько подчиняться. Мои желания и мои возможности имеют значения. Меня нельзя ломать, я человек.