Русская фэнтези-2008
Шрифт:
Глубоко вздохнув, Виктор приступил к рассказу:
— Дело было тоже в первую сессию. Ну, я оказался в историческом романе, который вообще не читал! В качестве нормандского барона и приближённого Вильгельма Завоевателя… Прошёл с ним битву при Гастингсе и весь поход. Все более или менее нормально. И вот еду в его свите по Лондону на тождественную коронацию. И вдруг какой-то саксонец из толпы швыряет в Вильгельма чем-то ужасно похожим на гранату!
— Ну?
— Что, ну? Я, конечно, перехватил. Ведь Вильгельма-то в реальности благополучно короновали, значит, и в историческом романе должно быть так же! Накладываю на неё антивзывную сферу, а она не замыкается! Вот тут меня пот и прошиб!
— Подожди,
— Молодец, Жираф! Соображаешь! И я тоже сообразил. Потихоньку разжимаю руку — посмотреть, что у меня там, и чуть не упал с коня.
— Ну?
— Картофелина!
— А-а-а, — разноголосо, но дружно отреагировали все, кроме осьминога, Мигеля и Вовика, уже слышавших эту историю раньше.
— Но как же так? — жалобно проскулил первокурсник. — Картофель — это же еще больший анахронизм! Его же в Европу из Америки завезли… э-э-э… не раньше шестнадцатого века?
— Сечешь, малёк! — дружески хлопнул его по плечу осьминог мокрым щупальцем. Вода тут же намочила белую рубашку и начала капать на пол. Но первокурсник, захваченный рассказом, не обратил на это никакого внимания.
— Подождите, я понял! — вдруг радостно завопил ещё один первокурсник, до того предпочитавший помалкивать. — Это, наверно, викинги привезли! Они же еще до Колумба в Америку плавали!
Наградой ему стали презрительные взгляды со всех сторон. А болонка, поджав губы, нудным голосом классной дамы сообщила:
— Молодой человек! Викинги плавали в Гренландию, где картофель в те времена в принципе не произрастал!
Воцарилось всеобщее молчание. Народ напрягся, пытаясь понять смысл загадочной истории, в которую Виктор когда-то вляпался.
— Вот тут-то я и решил, что оказался в Черновике, — медленно, с расстановкой сообщил Виктор. — Да еще вспомнил, как раньше, в середине романа, одна пленная саксонка, раздеваясь, с себя трусики начала стаскивать… Я сразу-то на это внимания не обратил, а тут до меня дошло: такой женской одежды в одиннадцатом веке тоже не существовало…
— Всё равно не понимаю, — жалобно сказал сообразительный первокурсник. — Если это был не Черновик… Как в Лондоне одиннадцатого века могла оказаться картофелина, да еще в трусиках?
Виктор драматически тянул паузу.
— Не томи, Триада! — прорычал тигр.
— Давай колись! — снизу поддержали его львы, а сверху — змея.
— Всё предельно просто, — невозмутимо сообщил он. — Это был не исторический роман, а… женский! Попал в котел по ошибке.
Нецензурные выражения в академии разрешается произносить только в составе строго определённых заклинаний из очень узкого списка и только имея для этого спецдопуск. Во всех остальных случаях попытка озвучить их приводит к более или менее длительной икоте, громкость и продолжительность которой прямо пропорциональна не только количеству пресловутых слов и выражений, но и их выразительности.
Быстрее всех пришла в себя болонка.
Экзамен начинается!
На кафедре литературы процесс шел полным ходом. Все нужные составы были давно сварены и охлаждены. Ветер кружил под потолком, лишь иногда спускаясь ниже, чтобы приподнять подол мини-юбки у Леночки-лаборантки. Она каждый раз привычно взвизгивала и отмахивалась.
Заведующий кафедрой Амадей Гофманович обвел довольным взором помещение и, взяв в руки кофейную чашку, отпил из нее глоток чего-то прозрачного и мало похожего на кофе.
— Недурственно, — оценил он напиток, — и послевкусие неплохое. — Отхлебнув еще глоток, Амадей Гофманович вздохнул и с деловым видом распорядился: — Ну что же, давайте
Доцент Медуза напряглась. Она, разумеется, не забыла нанесенного ей сзади оскорбления, а главное того, что в результате столкновения ее лба с волшебным зеркалом то оказалось непоправимо испорченным. А оно было единственным на всей территории академии, провозглашающим ее прекраснейшей женщиной на свете. Простить такое было невозможно, как — увы! — и найти виновника преступления. Он/она/оно бесследно исчез. Но в том, что он/она/оно было с третьего курса и шел/шла/шло на пересдачу по литературе, Медуза была абсолютно уверена благодаря остаточной эманации пси-поля. И вот час настал.
— Позвольте мне заливать состав, — попросила она, — а то я еще этого никогда не делала!
— Вообще-то, — нахмурился Амадей Гофманович, — раз они сдают фантастику, то и заливать должны специалисты. Но поскольку Айзек Лукьянович сейчас на симпозиуме, а Кларк Ефремович в творческом отпуске… Что ж, действуйте! Только возьмите новую поварешку, старую могли плохо вымыть.
С интервалом в несколько минут в кабинете появились третьекурсники. В каждого из них Медуза Горгона внимательно вглядывалась, кровожадно, но сдержанно пошевеливая при этом змеями вокруг своей головы. Особое внимание, кроме Виктора, она уделила еще Вовику, Виоле, Ланке и Санчесу, показавшимися ей наиболее подозрительными по кривизне пси-эманации. Как она зачерпывала и вливала волшебный состав, никто не видел. Потому что никто и никогда на нее не смотрел.
Познай самого себя!
Абсолютная тьма сменилась ярким светом. Санчес машинально зажмурился, а затем усилием воли заставил себя медленно приоткрыть глаза, давая им привыкнуть.
Он стоял посереди двора, явно деревенского, а двор со всеми его строениями пребывал в горах, поросших лесом. Быстрый взгляд по сторонам — никого! — и студент начал разглядывать тело, доставшееся ему на этот раз. Длинная костлявая оболочка с острыми локтями, выпирающие рёбра…
Единственный наблюдаемый на теле артефакт [3] представлял собой штаны, старые, потертые и мешковатые. Но их универсальный фасон не поддавался хронотопной [4] привязке. Сам факт их наличия позволял выйти только за пределы первобытного мира и небольшого количества древних бесштанных культур. Увы! Подавляющее большинство известных цивилизаций знало, имело и уважало штаны. А еще в руках у Санчеса был топор. Это уже кое-что!
3
Т.е. предмет искусственного происхождения.
4
Т.е. хронологически-топологической или иначе — пространственно-временной.
Несколько мгновений прошли в сладостных раздумьях: не может ли он быть каким-нибудь великим топороносителем? Сразу вспомнились замечательные кандидатуры: лорд Сварог (А. Бушков), благородный дон Крушинка (Р. Злотников), Олег и Придон (Ю. Никитин), а из иностранцев, кажется, Конан-варвар (множества авторов) любил помахать топором при случае, а кто ещё? В основном гномы… Но он был точно не гномом, и не рыжим (волоски на руках темные), а значит, не Олегом, да и мускулы того… не героические.
Да и топор не тянул на легендарное оружие: ни митрилового напыления на поверхности, ни даже рубина в навершии не наблюдалось.