Русская война: дилемма Кутузова-Сталина
Шрифт:
… Но в этом случае, в 15 часов 26(7), когда Бонапарт мог реально «спустить» Гвардию, у Кутузова была не одна Петровская Бригада и клочья других соединений, но и спрятанные в их тени Остерманов и Новонабранный корпуса т. е. в совокупности 34–36 тысяч только организованного войска, не вполне равноценного во всех своих частях, но которое несомненно остановит 18 тысяч реальной французской боевой массы Гвардии, нанеся ей смертельные раны.
И сразу возникает некоторая новая картина события – даже их совокупность:
1. О первоначально замышляемом боевом порядке русской армии до 25(6); он вероятно подразделялся на:
Крыло Багратиона (2 корпуса)
Центр Дохтурова (2 корпуса) – ключ позиции!
Крыло Милорадовича (2 корпуса)
Резерв (2 корпуса) а не та неравновесная конструкция,
Крыло Багратиона (2 корпуса)
Центр Дохтурова (1 корпус) —??? ключ ли…
Крыло Милорадовича (2(!?) корпуса).
2. 25(6) убедившись, что Наполеон нацеливается на Левое крыло, Кутузов начинает свою игру с резервами – Переводом Тучкова к Утице, а Остермана к Милорадовичу, он возымел своим резервом уже не 2, а 4(!) корпуса т. к. уверился в отсутствии угрозы Правому крылу и сместил туда войска, при том, что на поверхности и для рапортов остался только один 5-й (Лаврова); одновременно Багратион получает столь нужное ему для «оборонительной методы» против французских громад подкрепление Тучковым 1-м;
3. В ходе боя использует корпус Багговута и 1/2 корпуса Лаврова и завершает сражение поворотом 2,5 резервных корпусов. ВСЁ!
Я не ввожу в основной текст этот приятно возбуждающий фрагмент, потому что он до края гипотетичен. Слишком много вопросов требующих не умозрительного, а документально-источниковедческого ответа.
Как Кутузов сумел реально провести мимо внимания Армии, России, целого сонма первоклассных исследователей полнокровный корпус через поле боя? Как растворил его в невидимость после сражения? Как добился, что ни Барклай, ни Милорадович не разгласили (а была ли она?) тайны числа своих корпусов?
Просматриваются две возможности такого рода:
– сохранить корпус Милорадовича, что тактически привлекательно, естественно утаивая это от Наполеона и непонятно почему от Александра I – впрочем, объяснения легко придумываются, поэтому беспочвенны – но крайне трудно осуществить в действительности, по вовлечению сотен и тысяч лиц, да и что было бы давно вскрыто 180-летним умозрением;
– или спрятать его в обличье какого-либо «старообразования», «амальгировав» с подходящей существующей частью; в этом случае резко улучшается «внешность», хотя тактически «удвоенный» корпус хуже двух «близняшек», И к тому есть очень «разумное» и опять же внешнее обоснование – в 1809—11 гг. были приняты новые штаты русской армии, по которым дивизия полагалась из 4-х пехотных (по 2120 чел.) и 2-х егерских (по 1500 чел.) полков, т. е. общей численностью 11–12 тысяч, при составе корпуса в 24–26 тыс. В действительности таких соединений создано не было, кроме 1-го корпуса Витгенштейна, в частности из-за того, что 1–2 батальона от полка 5–6 батальонного состава остались в местах постоянного расквартирования для подготовки пополнений. Единственным исключением в 1-й и 2-й Армиях была Гвардия, которая, хотя и названная «корпусом», в действительности являлась подобной «штатной дивизией» (4 пехотных + 2 егерских полка) 10-тысячного состава. Все остальные русские корпуса имели по 10–11 тысяч человек личного состава при 4–6 тысячном составе дивизий (сводно-гренадерские и того меньше – 2,5–3 тыс.). И проведя «доформирование» по букве штатного расписания, Кутузов мог легко осуществить эту головоломную операцию – сохранив мощь принятой автономной боевой массы, полностью стереть все следы 4 корпуса – надо только, чтобы все полагали, что корпус «разошелся по Армиям».
Очень привлекательно выглядел для подобной «амальгамы» требовавший усиления корпус Остермана-Толстова, молодой начальник которого, только что потерпевший серьезную неудачу у Смоленска, пребывал «в скромности» и на какое-то время излечился от вредной в усмотрениях начальства болезни инициатив и громких вопрошаний. Любопытно, что к концу дня 26(7) его корпус имел двух начальников – Остермана и командовавшего Правым крылом Милорадовича, в составе отдела которого «по бумагам» это единственное боевое соединение.
В таком «комплоте» не разобрался бы не только Наполеон и его лазутчики – но и сам Александр I. У Кутузова под занавес действительно «только один корпус», правда, чуть ли не 25-тысячного состава, больший чем весь кулак Багратиона у Семеновских
Прошел ли мимо этой возможности мой герой, об особых качествах души которого остерегал его Старший Товарищ Н.В. Репнин «Кутузов доступен – сердце его недоступно»? – И что не принимал М.Б. Барклай-де-Толли, упрямо называвший 4 корпуса в составе своего фронта – и не более того; по букве Устава их было вроде бы и 3, правда, только один «соответственным», в то время как остальные, да и в прочих Армиях, в «уклонение», но возникни «история», под суд попадает как бы не «уклонение», а «следование уставу», и найдите вы «судей» на такую комиссию… Погружаясь в нее, честный солдат попадал в липкую массу какой-то кляузы, еще более пикантного свойства оттого, что сам к пресловутым «новым штатам» приложил руку в бытность военным министром – лучше было устраниться!
… А и правда – до каких пределов должен был Кутузов восполнять потери у Остермана – до состава кануна Смоленского кружения? – до уровня начала войны? – или до требований Штатного Расписания?!
… Любопытная вещь с этими кутузовскими письмами – в них нигде не говорится, что корпус Милорадовича раздерган по соединениям, даже по армиям, хотя впечатление, витающее над буквой сказанного именно такое; воистину, Кутузов как бог, нигде не лжет, только неясно излагает… вы полагаете, что корпус рассыпался по командованиям Раевского, Бороздина, Дохтурова – воля ваша, я же влил его в обличье Остермана – ничего против этого я не писал… и скандала нет, когда «заслуженный» Милорадович ставится начальником над «малослужившим» Остерманом-Толстым, а его новобранцы поступают в старослужилые капральства Остермана; ведь очевидно, что мера эта временная и Милорадович, уже «начальник отдела», от того поднят вверх, а Остерман между тем закрепляется командующим над сильнейшим корпусом армии – корпус-то «Остерманов».
… М-да, Тактическая целесообразность, Тактическая целесообразность… А знаете, если планировать это образование для однократного действия – Первого и Последнего Боя со Старой Гвардией – это возражение отпадет само по себе и организационное слияние войск, уже соединенных общей задачей; становится даже более предпочтительным, как и выбор их начальника; в лобовом взаимоистреблении воодушевленных масс, где все решит жертвенная доблесть, картинно-живописный, безоглядно завораживающий Милорадович предпочтительней даже Багратиона; Никто в Русской Армии лучше его не исполнит ритуал героической смерти, как это он и сделает через 13 лет, в декабре 1825 года…
… Как и уклонение от того разведением по частным задачам Русской Гвардии, которая в таком столкновении тоже поголовно погибнет – разменять гвардейские «золотые» на новонабранные «медяки»?… М-да…Мягкосердечны вы Михаил Илларионович, как удав с кроликом.
И повторяю – Слова! Слова! Слова! Крайне не хочется уподобляться исторически-ударенному Фоменке и детективно-историческому Бушкову.
Позволительно только отметить одно обстоятельство – быстро последовавшее после Бородино выдвижение в гору Милорадовича. До 17(30) он известный, но скорее в опереточно-анекдотическом смысле, корпусной начальник, над которым подсмеивались в армии – индийский петух (т. е. павлин) почти общая его аттестация – а уже то, что в канун большой войны он не получил боевого командования, «посажен на резервы», говорит и об его оценке самыми весомыми судьями – значительными лицами.
На Бородинском поле он участвующей зритель, не более, и вдруг, вне итога:
– Орден Св. Георгия III класса, вровень с Багратионом (!?)
– Назначение Командующим 2-й Армии – а Дохтуров, превосходно ей руководивший с 12 часов?
– Командование Арьергардом в возвышение над Полным Генералом Платовым, от того отставленным.
– В течении всей кампании 1812—13 гг. выдвигаемый Кутузовым на Первое Место на поле боя – в его Отряде временами пребывает до 5 корпусов с такими начальниками, как Дохтуров, Раевский, Остерман, Платов… – иногда и во вред делу, храбрый генерал нередко демонстрирует простоватость, например под Красным, за которую почему-то ответственности не несет, кроме как от историков, ухватившихся за него более чем через 100 лет – а вот ордена за успехи получает незамедлительно.