Русский американец
Шрифт:
– - Я вас не знаю.
– - Вы на меня сердитесь за старое? Не думал я, что вы так злопамятны.
– - Послушайте, скажите же нам, кто вы?
– - обратилась Мария Михайловна к Тольскому.
– - Извольте: я -- Тольский, кутила, игрок и дуэлянт; таким я прежде был, а теперь я -- ополченец или, скорее, военачальник. Под моей командой сотни полторы мужиков, вооруженных чем попало, но все они по первому моему слову готовы идти на смерть и жертвовать собой за родину. Не в похвальбу скажу: со своим отрядом
– - Да, в Москву.
– - Вы меня удивляете: ехать в Москву в такое время!.. Ведь Москвы теперь не существует: она выжжена, и французские солдаты, как голодные волки, бродят по опустелым улицам, ища себе пристанища и хлеба. Вы подвергаете себя и свою спутницу большой опасности.
– - Я это знаю.
– - И все же едете?
– - Да, еду. Не забывайте того, что в Москве еще осталось немало несчастных жителей, голодных, без приюта, больных; им нужна помощь; кроме того, в Москве у меня отец остался, может быть, там же и брат.
– - Не смею возражать: задуманное вами достойно похвалы. Но что вы можете сделать одна, когда кругом вас целые сотни, тысячи несчастных?
– - Я не одна; со мною невеста моего брата -- она также хочет помочь им -- да еще слуги.
– - Дай вам Бог успеха в этом славном деле! Прошу дозволить мне быть вашим проводником. Я выберу из отряда несколько смельчаков, и мы проводим вас в Москву до дому.
– - Благодарю вас! Я приняла бы ваше предложение, но со мною довольно слуг, в случае нужды они сумеют защитить нас, -- ответила Мария Михайловна.
– - Не отказывайте мне! Я понимаю: вы и ваша спутница опасаетесь меня; поверьте, перед вами не прежний Тольский! Я также готов служить и жертвовать своей жизнью ради полоненных москвичей.
– - Что же, если вам угодно, спасибо.
– - Вы согласны? А вы, Анастасия Гавриловна, все продолжаете на меня сердиться? Смените гнев на милость и протяните мне свою руку в знак примирения. Виноват я перед вами, сознаю, но свою вину я давно искупил. Простите же меня! Смотрите на меня не как на своего врага, а как на преданного вам человека.
В словах Тольского было столько искренности и сердечности, что молодая девушка протянула ему руку.
– - Вы... вы... простили меня?
– - радостно воскликнул Тольский.
– - Да, я давно простила вас.
– - О, теперь я -- счастливейший человек на свете!
Отдохнув в избе старика, Мария Михайловна, Настя и их слуги отправились к Москве. Тольский с тремя здоровыми парнями, хорошо вооруженными, провожали их. Не доезжая до Тверской заставы, Мария Михайловна, Настя и их спутники пошли пешком, отослав лошадей в деревушку, из которой только что выехали; там же оставался
Наступила ночь. Войти через заставы было невозможно, так как все они охранялись большими отрядами французских солдат; поэтому путники пробрались в Москву через вал, для дальнейшего пути в городе уже выбирая себе пустынные улицы и переулки, из опасения встретить французских солдат, которые, несмотря на глубокую ночь, шныряли повсюду в поисках надежного укрытия от огня. Пожары в Москве все еще продолжались, хотя и не такой силы, как прежде: большая часть Москвы уже выгорела и гореть больше было нечему.
Наши путники кое-как добрались до Тверской, где находился огромный каменный дом генерала Намекина. Он уцелел от пожара потому только, что в нем поместился со своею свитою один из маршалов Наполеона.
У ворот дома, несмотря на ночную пору, дремали двое неприятельских гренадеров с ружьями. Тольский заметил их и сказал Марии Михайловне:
– - А дело-то плохо! Едва ли мы попадем внутрь.
– - Почему же?
– - В вашем доме французы, и у ворот стоят двое часовых.
– - Боже! Стало быть, мой отец...
– - А разве вы надеялись тут встретить своего отца?
– - Когда мы выехали из Москвы, папа оставался дома; он занимался обучением своих крепостных ополченцев.
– - Вероятно, ваш отец примкнул к армии со своим отрядом.
– - Что же нам теперь делать, куда идти?
– - упавшим голосом произнесла Мария Михайловна.
– - Пойдемте в наш дом. Может, он уцелел от пожара, -- предложила Настя.
– - Что же, пойдемте; только едва ли, моя милая, уцелел и ваш, -- сказала Мария Михайловна.
– - Если и уцелел, то в нем, наверное, тоже живут французы. А впрочем, пойдемте посмотрим; только вместе идти нельзя, нас могут заметить. Мы пойдем вперед, а вы немного поотстаньте и следуйте поодаль, -- проговорил Тольский, обращаясь к трем ополченцам и к дворовым.
Наши путники скоро подошли к уцелевшему каким-то чудом дому майора Лугового на Никитской. Тольский посмотрел в его окна, и хотя ночь стояла тесная, все же разглядел, что комнаты были пусты.
– - Никого и ничего не видно. Очевидно, ваш домик никем не занят, сказал он Насте.
Однако ворота оказались запертыми со двора.
– - Вот я и ошибся; ворота заперты изнутри, стало быть, в доме кто-нибудь да есть!
– - И Тольский принялся стучать в калитку; но на его стук не было никакого ответа.
– - Странно, не отпирают; впрочем, и не надо, я и так обойдусь. Ну, Кудряш, марш через забор! Тебе входить на двор таким путем, чай, не привыкать.
Кудряш, без всякого возражения и не задумываясь, быстро перемахнул через забор и, очутившись на дворе, так же быстро отодвинул засов и растворил ворота.