Русский бунт навеки. 500 лет Гражданской войны
Шрифт:
Ведь для партии главным было, все-таки, «нового человека» вырастить, чтобы он для «коммунистического завтра» подходящим был. И вырастили.
В результате красного эксперимента и всяческих дерзновенных свершений, на выходе получились весьма ущербные существа. Они не смогли ни восстать, ни толком адаптироваться к новому положению вещей. А именно способность к адаптации и сопротивлению — главные критерии при оценке качества человекоособи.
Был, конечно, бунт 93-го. Но запала хватило ненадолго. Да, танки, бьющие прямой наводкой по парламенту производят сильное впечатление. Но для «борцов
Ельцин, надо отметить, был вполне архетипичен. Он стал своего рода «казацким царем» (новое издание «тушинского вора» — оптимальное в тех условиях для «бояр»- олигархов прикрытие). Провозгласить с танка, мол, «я пришел дать вам волю» — чисто разинская стилистика. И действительно, условно «казацкий» — братковский элемент волю получил. Но за шумовой завесой битв новых атаманов олигархи стремительно созидали свои империи, приватизируя отрасли и регионы.
К середине 90-х даже возродили «семибоярщину» в форме «семибанкирщины». Однако «казацкий царь» себя исчерпал — пародийность фигуры стала очевидной до неприличия. И тогда «короновали» подходящего из «служивых».
Причем, интересно, что накануне буквально того, как в качестве преемника был выбран именно Путин, провели довольно нестандартный соцопрос. В ходе него у граждан интересовались, кого из литературных или киногероев они хотели бы видеть в качестве главы государства. Наибольшее число голосов набрал, что характерно, Штирлиц.
Оставалось только взорваться домам, и прозвучать грозному обещанию «мочить террористов в сортире», чтобы граждане поняли, кто именно этот вожделенный ими руководитель.
Бессмысленная империя
Князь Николай Трубецкой еще в 20-х годах прошлого века писал, что для сохранения единства России, после неизбежного падения коммунистической власти, необходимо будет дать народам Евразии новую мотивацию вхождения в ее состав.
После распада Романовской Империи, куда они были включены просто в качестве покорённых и присягнувших, а часто добровольно ушедших «под руку белого царя», спасаясь от соседей-хищников; большевики соблазнили их обещанием «справедливости для всех». А не поверивших в нее, оперативно репрессировали.
Нынешняя ЭРЭФия — образование абсолютно инерционное. То есть, никакого высшего смысла в совместном проживании множества весьма несхожих народов не наблюдается. Зато у их «элит» держаться вместе резоны имеются.
Для них федеральный центр — «крыша», гарантирующая коррупционную безопасность. Без нее они окажутся один на один с местными националистами и исламистами. Запад потребует проведения свободных и «равноудаленных» выборов. А за ними, ясное дело, последует крах, арест счетов и судебные преследования.
Зачем империя русским (именно русским, а не россиянским коррупционерам) тоже не совсем понятно. У большинства из них сегодня явно не наблюдается «комплиментарности» (этнической симпатии в терминологии Льва Гумилева) к представителям неславянских национальностей. Во имя чего им надо себя смирять и просто терпеть рядом тех, кто им
Нет, геополитические основания приводятся. Интересующихся отсылаем к трудам Александра Дугина. Но, ведь интересующихся совсем немного. Большинство же живет страстями в состоянии перманентного полубреда.
Как это ни парадоксально, единственным представителем группировки держащей власть, который осознал необходимость сформулировать для империи некий смысл, оказался Анатолий Чубайс. Его формула звучала весьма экзотично — «Либеральная Империя». Имелось в виду, что миссия России в XXI веке — нести «свет» либеральных ценностей окрестным народам и способствовать утверждению в сопредельных странах демократических стандартов.
Интересно, что хотя и в крайне извращенной форме, идея эта, безусловно, воспроизводит исконный мессианский архетип. Однако главный приватизатор и электрификатор отказался от ее развития и пропаганды, поскольку, что внешняя, что внутренняя политика Путина никак не совпадала с означенным вектором. И Чубайс счел за благо не экспериментировать.
Почему же «спаситель» России от распада, стабилизатор Владимир Владимирович сам не ощутил потребности в имперской идее? А потому, что он мыслил принципиально иными категориями.
Главный конфликт его правления — Государство против ЮКОСа — был вызван отнюдь не тем, что державники решили пресечь хищничество олигархов. И группа Путина, и клан Ходорковского рассматривали Россию как корпорацию, как акционерное общество.
Изначально Владимир Владимирович был нанят главными акционерами в качестве гендиректора. И они полагали, что президент будет действовать в соответствии с делегированными полномочиями. Однако тот сам решил стать одним из главных акционеров. И стал.
При этом его взгляды на то как следует распоряжаться активами фатально не совпали с мнением Ходорковского, Березовского и иже с ними.
Дело в том, что МБХ намеревался разменять российские активы на зарубежные и лично (вместе с рядом коллег) инкорпорироваться в мировую элиту, для представителей которой такие понятия, как государственный суверенитет уже не существуют. Разумеется, вовсе не стремился он стать президентом РФ (в чем его обвиняли злопыхатели). Просто потому что РФ для него уже не было. Он видел только совокупность нефтегазовых активов, которые требовалось конвертировать во власть куда более высокого порядка, чем та, которую имеет хозяин Кремля.
Путин же был против дробления активов и жестко настаивал на том, чтобы его самого и его бригаду включили в мировую элиту в качестве «суверенных» акционеров АО «Россияния».
Взгляд на государство, как на корпорацию проявляется в поступках и словах Владимира Владимировича сплошь и рядом. Поэтому и наследник его первым делом заявил, что «национальная идея» не нужна, а нужен, мол, набор неких принципов. Так и есть. Если речь идет о корпорации.
Но для того, чтобы ее сотрудники трудились более эффективно (одно из любимых слов Путина), конечно, требуются не только материальные, но и моральные мотивации. И для того, чтобы их включить архетипы все-таки потревожили.