Русский характер
Шрифт:
– Дед Максим, а все же я подмогну тебе с женитьбой-то, а? Устное объявление буду давать, согласен? – участливо спросила Верка-почтальонша.
– Забыли! Все! – сурово отчеканил старик и пошел своей дорогой.
«Кто же учудил такое? – мучительно соображал дед. – Не Афоня же! Чего он меня будет срамить? Дружок все же…»
Афоня Христом Богом клялся, что к этому безобразию никакого отношения не имеет. Серьезного разговора у них не получилось, и Максим в расстроенных чувствах направился домой, решив, что после такого публичного позора не стоит начинать новую жизнь. Ему стало легче на душе,
Он открыл калитку, и первое, что увидел на крыльце, – дремлющую Нюрку Гороховскую. От скрипа старуха проснулась и сварливо проворчала:
– Где тебя черти носят?! Два часа сижу, дожидаючи! Устала, мочи нет!
– Здорово, Нюрка! Чего приперлася? Случилось что?
– Это у тебя случилось! Зови в дом, не на крыльце же женихаться!
– Чего?!
– Зараз ко мне пришел бы да и обсказал, что хочешь на мне жениться, чего бумаги-то марашь? Постыдился бы людев, смутьян ты этакий! Мозги набекрень!
– Ты об чем? Солнце твою бошку напекло ли, чё ли? Али во сне приснилося?
– А кто на моем заборе бумажку повесил, мол, хочу жениться? От меня не отвертисся. Согласная я, чего уж! Будем вместе горе мыкать на старости. Я к тебе перееду. У меня хата похужей твоей будет, да и хозяйства – кот наплакал. Живности у меня, кроме пустобреха Шавки, ничаго нет. Самовар возьму да зараз и перееду!
– Нюрка, погоди! Послухай!
– Пойдем, подмогнешь мне! Где у тебя тележка навозная? Тащи ее сюды! Сподручнее будет скарб мой переть! Ну, чего стоишь, как истукан?!
– Не нукай, не запрягла ишо! Вали отседова, старуха! Никаких бумаг я не писал!
– А это что?! – Нюрка вытащила из необъятного кармана выцветшего фартука клочок бумаги и грозно потрясла перед опешившим дедом. – А?! Не бреши, меня не одманешь! Тута и твой адрес есть, и твое имя есть, понял? Это дукумент! Не отвертисся от меня, козел лысый! Ташши тележку!
– Нюрка! Уйди от греха подальше! Уйди! Не дай на старости лет на убивство пойтить. Я сейчас на все способный! Через минуту нервы у меня кончатся!
– Окстись! Старый таракан! Сам меня позвал, теперя раздавить хочешь? Да я на тебя милицию натравлю! – бабка резво выскочила за калитку. – Чисто бандюган! Так просто не сдамся! Я из тебя все жилы вытяну! Ишь, убить меня хочет! Сам дурак! Жених поганый! Женилка в курагу усохла, а туды же! Сексу захотел? Смехота! – крича всяческие витиеватые ругательства, Нюрка скрылась за оградой. Шибко расстроенный дед в сердцах пнул петуха, неосторожно оказавшегося рядом, исключительно сочувствуя хозяину. Птица, возмущенно отскочив, удалилась презрительной походкой.
«Что же получается? Значит, не одно объявление распространил по деревне доброжелатель гадкий. Если все бабы начнут ходить и требовать женихательства, организм даст сбой, не выдержит, – сокрушенно думал Максим. – Однако надо шустро действовать. Ладно, деревню обойду, силенок хватит, а ежели на дачах ишо бумаги понавешаны, тут одним днем не обойдесси. Ой, дурная голова! Не было печали, так черти накачали. Какого хрена вдруг надумал жениться? Жил себе и жил. Никого не трогал…»
Его мысли прервал окрик Евдокеи.
– Эй, старый хрыч! Ты чего меня срамить надумал? Я те покажу жениховство! – Евдокея, размахивая
– Погоди, погоди! Я тебе сейчас все обскажу! – дед опасливо привстал с крыльца.
– Ну! Обсказывай! Мозги помутилися? Я те враз этой палкой просветлю их.
– Евдокея! Не горячись! Моей вины тута нету, запомни! Не я писал. Вот теперича мучаюсь, понять хочу, кто мне таку свинью подложил.
– Да неужто? – подозрительно вскинула брови старуха.
– Дуська, ты меня сто лет знаешь, с чего ли врать-то буду? – дед горестно вздохнул.
Ему так стало жалко себя. Полдня – коту под хвост. Чем он занимается, вместо того чтобы в огороде копаться? Вон грядку морковки прополоть надо, огурцы не мешало бы с утра полить. Куры уже проголодалися, укоризненно поглядывают на него.
– Веришь, нет, Евдокея? Измучился вконец. Поймать бы этого шкодника.
– Ладно, Максим! Вот теперь верю. Вижу, шибко смурной ты и выглядишь, будто горькой редьки объелся. Думаю, что найти проказника можно. Поспрашаю у соседей, кто-то все равно видел. Ты не скисай! А можа, чай пить ко мне пойдешь? Вчера пирог испекла рыбный, – участливо спросила Евдокея.
У Максима от такой ласки даже что-то в грудях ёкнуло, но он зараз подавил эту непонятную тепловатую волну и не дал развиться радости:
– Благодарствую, конешно, за приглашение, но мне некады по гостям шастать. Видишь, куры не кормлены, огород вянет.
А найдешь того, кто мне напакостил, – буду очень даже рад. Самосуд над ним учиню. Мучения кончатся, можно и про пироги подумать. В данный момент я нахожусь в глубоком переживании, – старик, повернувшись, гордо удалился в сени.
Ошарашенная пышной речью деда Евдокея в задумчивости вышла за ворота. Тем временем друг Афанасий времени зря не терял. Он решил во что бы то ни стало найти этого борзописца. Подозрение пало на внука Саньку. Шибко прытко с утра по дому носился. В глаза не глядел, норовил мимо невидимкой прошмыгнуть. Это неспроста. Чего-то нашалил. Одно дело – догадаться, другое – поймать внука. Битый час пытался дозваться. В самый нужный момент исчезал с горизонта. А время не терпело. Нужно было срочно узнать насчет количества объявлений. А то набегут на Максима, на смех поднимут, у него сердце и не выдержит, получит «инфракт», и капец. Паралич шибанет его, кто за ним будет ходить? Жениться-то не успел! Афанасий обошел всех дружков Саньки, на берег озера ходил, где обычно ребятня купается, даже в пустую школу заглянул, а когда уставший вернулся домой, Санькина лохматая голова торчала в дверях сарая. Старик, забыв про усталость, проворно подскочил к сараю и закрыл дверь.
– Так, попался, поганец! Ну-ка обскажи про свои проделки!
– Чего? – притворно удивился Санька. – Дед, о чем спрашиваешь? Я не понял.
– Счас сыму ремень, враз поймешь! Ответь как на духу! Это ты, сорванец, объявления про женитьбу накалякал?
– Я же из хороших соображений… Деду Максиму помочь хотел, – захныкал Санька. – Нынче все так делают.
– Тебя, шалунишку, просили? Ты чего не спросивши инцативу проявляшь, а? Старика опозорил на всю округу! Быстро ответь: скоко бумаг развесил и где? – грозно постучал по двери Афанасий. – Скажешь – выпущу!