Русский характер
Шрифт:
Через неделю Женя, домывая крыльцо, неожиданно для себя расплакалась. Она остро ощутила безвозвратность уходящих дней. Жил себе человек, не тужил, и вдруг раз – и нету его. Где он? А нигде. Нигде, и все тут!
Миха в память соседа стал иногда под хорошее настроение называть жену Эвгенией, та не возражала.
Замысел старика Максима
Надумал дед Максим жениться. Надоела ему холостяцкая жизнь. Лет шесть прошло, как умерла бабка. Годы пролетели незаметно, как пули у виска.
В народе говорят: если мужик помер, женщина становится вдовой, если жена
«Как про то культурно выражаютси? Ну, ишо по телику показывают, кады худосочные девицы с ногами как у цапли ходют туды-сюды, нацепив на себя всякие тряпки. Ноги длиннющие переставляют забавно, будто через порог перешагивають.
Памяти совсем не стало, год от года все хужей. У Афони, дружка, надо спросить. Тот чуток помоложе будет, года эдак на три, башка-то посвежей у него. Да и мыслю про женитьбу надо ему обсказать, чё полезное посоветуеть. Вдвоем-то легче провернуть это дельце, никак вся дальнейшая жизнь решаетси. Ошибешься с выбором, свету белого не взвидишь. А на старости лет на черта ему страсти-мордасти мексиканския? Что от бабы требуетси? Чтобы блины пекла, избу в чистоте держала, одежку стирала да много не болтала, ну, само собой, чтоб на сторону не бегала. А как же? Нонче паскудные какие-то девки пошли. Вон по «ящику» кажный день про них рассказывають. Куды хошь и с кем хошь якшаютси. Тьфу! Из них тоже со временем старухи получаются. Вот и пойми-разбери. Можа, какая заделалась будто путной старухой да засела в их деревне. Ишь как дачники застроилися! Была деревенька в тридцать дворов, теперича и не посчиташь, скоко улиц. А все потому, что на берегу Байкала живем. Так что все могет быть тута, гляди в оба, – размышлял неторопно старик. – Как-то чудно обзывают таких девок-то, – хмыкнул про себя. – Вспомнил, путана, что ли? Это с какого слова переиначили? Путная, чё ли? С чего она путная, ежели с мужиками без разбору путаетси? А можа, от слова «путается» и получилася «путана»? Сама путается и мужиков путаеть, с путя праведного сбиваеть. У кобелей этих и так в башке путаница, от их изобилия. Вон по телевизору гляди – не хочу. Пустят их по одной половице друг за дружкой, мол, зырьте на нас да и соблазняйтеся. А на чё смотреть-то? Ни сисек, ни попок, ничего другого. Путная баба должна быть округлой формы, мягкая, как сдобная булочка. Я-то в молодости знал в них толк», – мысли, обгоняя, перескакивая и путаясь, вертелись в голове у деда Максима, пока он латал носки.
Тяжело стало одному огород содержать и за скотиной ходить. Баба нужна в доме. Его супружница, царствие ей небесное, редкой души была женщина, такую уже и не сыщешь. Да уж, теперича не до хорошего. Лишь бы не злая была, нешто придется на калитке фанерку вешать: «Во дворе, мол, злая баба». Срамно! Думы старика прервал зычный голос соседки Дарьи:
– Максим, ты дома али подох уже?
– Живее всех живых! Чего тебе? – высунулся старик в открытое окошко.
– Пошто тихо сидишь? С утра тебя не видать. Не толкешься во дворе-то?
– Потолкалси ужо, пока ты дрыхала дома.
– Я с шести утра на ногах! Напраслину не возводи!
– А я – с пяти утра. Чуешь разницу?
– Старый уже, вот и сон тебя не береть.
– Да ить с какого боку поглядать.
– Старый хрен ты, а не мужшина!
– Э-э-э, не скажи! Жениться вот надумал. Хватит в женихах-то ходить. Дарья, пойдешь за меня замуж? Несмотря на твою агрессию, заявление тебе делаю фициальное. Кавалер я ишо тот! За бока пощипать завсегда могу.
– Ухажер нашелся! Бока от живота отличишь ли? Глаза есть, а гляди-то уже нету. Но предложение, конечно, лестное делаешь, надо подумать.
– Долго не думай, другие подберуть.
– Жених ты богатый. Вон девять кур да два поросенка по двору бегають. Одно не уразумею: куда Гриньку-то свово дену?
– А мы его к Нюрке Гороховской толкнем. Баба пожизненно одна кукуеть.
– А чего сам к ей не приткнесси?
– На хрена она мне сдалася? Мы с Нюркой одного дня не уживемси. Покалечим, прости, Господи, друг друга – и проект мой насмарку.
– Ох какой ты! Себя-то жалешь, а Гриньку мово не жалко?
– Дык он у тебя молчун, как поломатый трактор. С любой сладит!
– Сам-то чего ко мне приладиться хочешь?
– Ты баба веселая, с юморком. Хозяйство содержишь справно, себя блюдешь. Пожизненно соседствуем, не видал, чтоб на свово мужика орала, чего про других не скажешь. Очень ценное явление.
– Максима, неужто и всерьез надумал жениться?
– Надоело одному. Иной раз не с кем словом перекинуться.
– Я ж тебе про то давно говорела. Легко ли одному хозяйство содержать? Правильно, женись. Старух одиноких много. Наша кума Нина Ивановна одна томится.
– Не! Боюсь ее! Шибко образованная, на меня не глянет. Мне б кого попроще. Однако имей в виду, можа, чё и подскажешь. Вон твой молчун на горизонте объявился, сюды глядит.
– Обедать пришел. Ладно, пойду я. Ты, Максим, не переживай, бабу тебе подыщем.
– Обнадежила.
Дарья ушла домой, кормить своего мужа Гриньку.
– А, вспомнил! Шагающих длинноногих называют «показ моды». Точно! Вот бы всех одиноких старух собрать да вместе с Афоней устроить этот показ моды. Пускай из своих сундуков наряды нафталиновые повытащут, разоденутси да и пойдут по одной доске. Вот потеха, – от мысли, как Нюрка Гороховская будет ковылять перед ними, старика разобрал смех.
Максим всю ночь ворочался в постели, перебирал в уме местных старух, но так и не разобрался, к кому же все-таки пойти свататься. Утром, покормив орущую живность, пошел к Афоне. Одна голова – хорошо, а две – лучше. Будем вдвоем про женитьбу кумекать, решил дед Максим. Он уважал друга за сметливый ум. Про что ему не обскажешь, завсегда найдет выход да так ловко дело повернет, что опосля думаешь: пошто сам не додумкалси до мысли такой?
Друга он нашел за сараем. Тот колол дрова для баньки.
– Какая нужда с утра пораньше тебя погнала? – спросил он вместо приветствия.
– Здорово, Афанасий, – сдержанно поприветствовал старик. – Дело сурьезное надумал. Без твоего совета не обойтись.
– Говори зараз, – заинтересовался Афоня, откладывая топор в сторону.
– Надоело мне одному жизть прожигать. Трудновато стало, да и вообче…
– В свахи, значит, зовешь меня? Понимаю. Засиделся ты в девках, – подтвердил старик, – дело благородное, полезное, можно сказать, приятственное. Трудностев никаких пока не вижу, хотя сваха чужие грехи на свою душу принимат.