Русский калибр (сборник)
Шрифт:
«Как единственный (на сегодняшний день) член Ордена Зелёного Червяка я принял решение избрать Вас Почётным Кавалером сего Ордена. Счастлив преподнести Вам персональный экземпляр орденского тотема. Обязуюсь заменить вышеозначенный символ в случае его издыхания.
Р. S. Рекомендую держать вручённую Вам реликвию в хорошем шампанском. Кажется, этой скотине оно по вкусу».
Подпись отсутствовала, но… я прекрасно помнил своё письмо, отосланное месяц назад из Амстердама. Гадать об авторстве не было нужды. Медленно, с большим чувством
— Ну, здравствуй, сук-к-кин сын, — вежливо поздоровался я по-русски. В ответ Рихо Арвович Эвер, с лицом, исполненным прямо-таки неземного блаженства, продемонстрировал жест, известный нынче даже папуасам, — сжатая в кулак рука с вытянутым средним пальцем. И, скрепя сердце, я вынужден был с ним согласиться. Особенно когда обернулась его спутница. Радостная улыбка мадемуазель Софи Моран, в узких кругах известной как «просто Даша», просто не оставляла мне иного выбора. В этом раунде чёртов эстонец «поимел» меня решительно и бесповоротно.
Глава двенадцатая
«Кх-ха!» С громким выдохом закончив сложную фигуру и разжав пальцы, я резко развернулся и замер в классической стойке. Две пары тяжёлых нунчаков стремительно неслись к мишени, издавая в полёте тонкий, едва различимый свист. Следить за ними не было нужды, я и так знал, что они неминуемо воткнутся в макивару, укреплённую в углу большого зала. Короткая дробь ударов лишь подтвердила мою уверенность.
Со стороны входных дверей послышались жидкие аплодисменты — вошедший несколько минут назад в зал Рихо выражал своё восхищение. Я обернулся.
— Ну вот, — произнёс он, подходя ближе. Оглядевшись по сторонам и не обнаружив ничего подходящего, Рихо со вздохом подтянул повыше брюки и уселся прямо на гладкую деревянную поверхность пола.
— А ты ныл, что совсем вышел из формы, — закончил он, окидывая меня взглядом.
— Я не ныл, — буркнул я, садясь на поджатые под себя ноги рядом с ним. — Я жаловался.
— Я и говорю — ныл.
— Дурак ты, Рихо. С тёплыми, волосатыми ушами, — спорить с ним мне просто было лень. — Там есть какие-нибудь изменения?
Я кивнул вверх, подразумевая этаж над нами. Он пожал плечами.
— Да почти никаких. Всё то же самое. Филипп контролирует процесс, твоя мамзель разрывается между факсом, телефоном и компьютером… Слушай, а ловко у неё это получается. Она в койке тоже кнопки пальчиками ищет, а?
— А в морду? — угрюмо поинтересовался я.
Он на всякий случай прикрылся рукой, с деланым испугом косясь на меня.
— Да ладно, ладно… Шутка! У тебя, старик, с юмором совсем плохо стало.
— Зато у тебя хорошо, — огрызнулся я. — Как рука, кстати?
Весной, во время нашей парижской эскапады, ему прострелили руку. С тех пор прошло уже больше двух месяцев.
— Нормально, — ответил он. — К дождю побаливает… только в этой сраной Италии и дождей-то не бывает…
— Ты неподражаемо говоришь по-русски, — ухмыльнулся я.
Рихо знал с десяток языков, начиная с родного эстонского и заканчивая несколькими африканскими, но со мной упрямо общался только по-русски.
— Я ещё стреляю неплохо, — потупился он скромно.
— В порядке, говоришь, рука-то? — поинтересовался я. — Тогда, может быть, — спарринг?
— Пошёл ты, — отмахнулся Рихо. — И потом, это будет нечестно. У меня преимущество.
— С
— Ну, ты же знаешь, что я был ранен, начнёшь меня жалеть… А поскольку я в любом случае сильнее, тут-то я тебя и разделаю под орех. Логично?
— Ну ты и сволочь! — искренне изумился я. — И где только делают таких хитрых эстонцев?
— В Таллине, — сообщил он, потягиваясь. — В Мустамяэ. Только тебя даже там уже не переделают. Это, Андре, судьба… Против неё не попрёшь.
Он взглянул на меня с сожалением.
— Может, хватит ерундой заниматься? С тебя уже семь потов сошло. Пойдём лучше по стопочке жахнем, а?
— «По стопочке жахнем…» — передразнил я его. — Это-то у тебя откуда?
— Советская армия, старик, — непаханое поле для юных лингвистов. Равно как и Военно-морской флот СССР.
— Ну, положим, на флоте ты не служил, — усмехнулся я.
— А что, для того чтобы знать о существовании дерьма, в него обязательно нужно вляпаться? — резонно возразил Рихо. И закончил в лучших традициях: — Встать, салабон, когда с тобой дедушка эстонского флота разговаривает! Зелень подкильная, губа червячья, сосок говяжий! А ну, сорвался в душ, дух бестелесный!
И, радостно ухмыльнувшись, добавил:
— А потом — по стопочке.
Познакомились мы с Рихо в Пакистане, куда он приезжал по заданию отца, чтобы выкупить меня из плена. И было это уже более десяти лет назад. С тех пор мы не только успели хорошо узнать друг друга, в каком-то смысле мы даже подружились.
Судьба Рихо Арвовичу Эверу досталась не из простых. Родился он действительно в Таллине. Стал офицером, дослужился в Советской армии до капитана. Но в двадцать пять лет умудрился застрелить двух солдат «среднеазиатской национальности», угрожавших ему оружием, и был вынужден бежать на Запад. Обратно его почему-то не выдали.
Поскольку, кроме как воевать, он ничему обучен не был, то довольно скоро оказался в числе профессиональных «диких гусей» и в этом качестве успел облазить всю Африку и повоевать в Никарагуа. Оттуда он перебрался во французский Иностранный легион, где его и нашёл мой отец. Как именно это случилось, я не знал, а Рихо очень неохотно рассказывал о своём боевом прошлом. У отца он начинал в службе безопасности, которую со временем и возглавил. Сейчас в его распоряжении была вся мощь финансовой Империи Дюпре, сотни людей, новейшая техника и почти неограниченные ресурсы. Не всякий глава государственной службы безопасности располагал такими возможностями, как Рихо. Во всяком случае, французскому министерству юстиции мы этой весной утёрли нос вполне качественно. За мою недолгую, но достаточно бурную жизнь я сталкивался с разными людьми, иногда среди них попадались весьма и весьма опасные экземпляры. Но если бы эти «монстры» сошлись с Рихо… Я бы поставил на него. Его внешность часто обманывала тех, кто встречался с ним впервые. Лет сорока с небольшим, длинный, нескладный, с добродушным круглым лицом и постоянно розовыми щеками, он производил впечатление этакого деревенского простака. Между тем он стрелял гораздо лучше меня и мог довольно долго противостоять мне в рукопашной, а это редко кому удавалось. При этом Эвер обладал очень холодным, аналитическим складом ума и отличался чрезвычайной жёсткостью, иногда даже жестокостью в решениях и поступках. А главное — он был исключительно предан отцу. И пользовался его безграничным доверием. В общем, та ещё фигура.