Русский романс. Неизвестное об известном
Шрифт:
Хлестаков (насвистывает): «Не шей ты мне, матушка…»
Вполне по достоинству оценил «Сарафан» – как свидетельствует Адександра Осиповна Смирнова-Россет – и Александр Сергеевич Пушкин. Он любил и слушал этот романс вместе с Натальей Гончаровой, в то время его невестой. «…Я уже был влюблён, – вспоминал Пушкин, – и мне очень хотелось сказать ей: “Не говорите вашей матушке того, что говорит в этом романсе девушка своей матери, потому что
Тут есть один любопытный момент. «Сарафан» был впервые опубликован в 1833 году. А сватовство Пушкина относится к 1830-му! Следовательно, Варламов написал его значительно раньше.
Но не только «Красный сарафан» очаровывал русских писателей. Вот герой бунинского рассказа «Кукушка»: «Иногда, когда на душе у него было особенно покойно, он много-много раз на разные лады повторял начало своей любимой песни: “Смолкни, пташка-канарейка!..” Но увы! эта мирная жизнь должна была скоро кончиться…» Видно, крепко брала за душу эта песня не только Кукушку, но и самого Ивана Алексеевича. Через несколько лет тот же мотив прозвучит снова, у Кузьмы из «Деревни»: «И любил Кузьма только напевы его слушать. Сидишь в темноте у открытого окна, нигде ни огонька, деревня чуть чернеет за логом, тихо так, что слышно падение яблок с лесовки за углом дома, а он медленно похаживает по двору с колотушкой и заунывно-мирно напевает себе фальцетом: “Смолкни, пташка-канарейка…”»
А. Е. Варламов «Цыганка»
А лесковский «Очарованный странник», где цыганка Груша завораживает публику романсом «Отойди, не гляди?» А героиня некрасовского «Мёртвого озера», твердящая романс Офелии? Наконец, многими именитыми литераторами вспоминается отчего-то не сохранившаяся варламовская песня «Не бил барабан перед смутным полком». (Для справки: в собрании музыкальных сочинений Варламова, выпущенном в конце XIX века известным издателем Стелловским, напечатаны 174 романса. В последующие годы обнаружено ещё около двух десятков, и есть шансы на новые находки).
«Сарафан» же снова вспомнится в канун ХХ века на берегах Альбиона Джону Голсуорси в романе «Конец главы»: «Играйте, – шепнула Динни. Диана заиграла “Красный сарафан”. Она вновь и вновь повторяла эту простую и красивую мелодию, словно гипнотизируя ею безмолвную фигуру мужа».
«Вольный сочинитель песен»
…В 1845-м Варламов, выйдя в отставку, снова уехал в Петербург. Захотел жить, подобно Пушкину, без должности, как он сам говорил «вольным сочинителем песен».
Мне кажется, что это была его роковая ошибка. Варламов, как убеждают многие факты его биографии, был москвичом и по рождению, и по складу души. А значит, питерский климат (тем более, что Варламов много лет страдал горловой чахоткой, от внезапного приступа которой он и умер в ноябре 1848-го, по легенде – за карточным столом) был для него как минимум вреден. В Петербурге Варламов в эти годы сдружился с другим мятущимся и измаявшимся на ледяных невских ветрах москвичом – Аполлоном Григорьевым (1822–1864), который посвятит Варламову немало стихов. Одно из них приводится здесь.
В одном отношении Варламову очень повезло: о нём (в отличие от других композиторов-«дилетантов») существует очень обстоятельная, подробная, хотя и не лишённая чисто советских изъянов (всё-таки 1968
Читать их без сильного душевного волнения невозможно… «Не откажитесь ради Бога помочь мне, я совершенно без гроша, душа Ваша может постичь это положение. Бедное моё семейство (жена и семеро (!) детей! – Л. К.) в отчаянии… Львов до сих пор меня не принял… один Бог видит, в каком ужасном я положении».
Варламов просит её помочь ему найти хоть какую-нибудь работу… Бартенева, насколько нам известно, даже не удостоила Варламова ответом. «Моя бедная мать, – вспоминал потом Константин Варламов, – кормила нас вышивками, которые продавала за гроши на базаре…»
Через несколько лет поле похорон Варламова на Смоленском кладбище случилось сильное наводнение, и могилу автора «Красного сарафана» начисто смыло…
Как говаривали древние римляне, sic transit gloria mundi…
Зато артистическая братия почтила память Варламова как должно. Актёр императорских театров написал стихи, вскоре положенные на музыку Гурилёвым:
Ах! Давно ль, душа-соловушко,Ты нам песни распевал,А теперь поник головушкойИ навеки замолчал!..Много в песнях было сладостиУ соловушки-певца;Мало в жизни знал он радостиДо последнего конца…Жизнь его была б прекрасною,Если б жил он, а не пел,Но с душою пылкой, страстноюКто счастливым быть умел!..Он страдал тоской безвестноюВ тайне сердца своего,Меланхолией чудесноюДышат песни все его!..Заунывные, плачевные,Будто звуки с небеси,Эти песни задушевныеНе умолкнут на Руси!..Тропою Глинки
Мне Варламов близок и дорог не только как композитор, но и как вокальный педагог с огромным опытом – он преподавал пение в театральном училище, в Воспитательном доме, давал многочисленные частные уроки. Он создал свою собственную школу пения, собственную методику воспитания человеческого голоса, певчего голоса, очень близкую к школе Михаила Ивановича Глинки и, что очень важно, обобщил её в своей книге «Полная школа пения», не утратившей значения и до сих пор.
Глинка же, живя в Италии и многому научившись там, писал каденции – сегодня это как-то подзабылось! – и для Джудитты Паста, и для Джулии и Джудитты Гризи, и многие из этих каденций поются до сих пор. Не зря его называли наш русский итальянский маэстро.
Варламов писал, что обучение начинать нужно со звуков, наиболее легко берущихся – имеется в виду первая октава. Отыскивается певческий тон, при котором голос звучит очень насыщенно тембрально и полноценно, без напряжения. От него диапазон расширяется вниз и вверх. Откуда это взято? Очевидно, что эти принципы взяты из опыта тех лет, когда Варламов путешествовал по Европе, слушал лучших итальянских и французских певцов и воспринимал их методику звукообразования.
Английский язык с У. С. Моэмом. Театр
Научно-образовательная:
языкознание
рейтинг книги
