Русский романс. Неизвестное об известном
Шрифт:
«Но ужель он прав – и я не гений?»
Тем не менее именно «Жизнь за Царя», а не «Аскольдова могила», премьера которой состоялась за год до премьеры дебютной оперы Глинки, и тем более не «Пан Твардовский» знаменовала собой начало нового этапа в развитии русской музыки, перекоммутировала, скажем так, сознание русской публики – что, кстати, в итоге признал и тот же Владимир Одоевский. На это признание Верстовский, к слову, очень обиделся и отписал князю после премьеры «Жизни за Царя». В 1836 году Верстовский пишет Одоевскому: «Я бы желал, чтоб ты выслушал финал третьего акта оперы “Аскольдова могила” –
Но вот тут-то и разница между талантом и гением. Талант, каким, вне всякого сомнения, был Верстовский, умеет отвечать, соответствовать вкусам и привычкам современной ему публики. Гений – Глинка – умеет видеть на годы и даже десятилетия вперёд. Не всем дано сразу понять это. Как жаль, что Верстовский уже не прочитал слова Александра Николаевича Серова: «В отношении популярности Верстовский пересиливает Глинку…»
Могила А. Н. Верстовского на Ваганьковском кладбище
Но факты – упрямая вещь. На сцене Большого театра «Аскольдова могила» в последний раз прошла в 1887(!) году (в нынешнем году она снова поставлена на Камерной сцене Большого). Все остальные оперы Верстовского – в отличие от опер Глинки – прочно забыты и не существуют (пока?) даже в музейного характера записях.
Но даже при этом мы никоим образом не должны недооценивать роли Верстовского в развитии не только оперного жанра, но и русского театра в целом. Тут он вполне «равновелик» с Глинкой. И то, что в России до сих пор нет ни одного памятника ему, ни одной мемориальной доски в его честь, мне кажется просто-таки вопиющей несправедливостью.
Мне кажется, что именно Верстовский сделал как никто иной для того, чтобы опера воспринималась грядущими поколениями именно как синтез драмы и музыки, как театр смыслов, театр, рождающийся не только через музыку, но и непременно через слово. Вспомните определение Бориса Александровича Покровского: опера – это драма, написанная музыкой. Именно за таким театром, считал Верстовский, будущее. Именно по пути, начатому Верстовским, у которого главная роль в опере «Вадим» была написана для не знавшего ни единой ноты великого трагика Павла Мочалова, шли, создавая свои оперные студии, Станиславский и Немирович-Данченко.
Именно поэтому я очень высоко оцениваю роль Верстовского в развитии русской музыки и русского театра. Человека темпераментного, человека невероятного, взрывного, дикого, необузданного таланта, несмотря на все его интриги, грехи и страсти.
Поэтому низкий от меня ему поклон.
«Дедушка русского романса»
Николай Алексеевич Титов
Возможно ли вообразить некоего генерала любой современной армии и российская тут не исключение), который наряду с основной профессией писал бы стихи, сочинял оперы и романсы? Да не просто романсы, а такие, которые пела бы вся страна, чьи мелодии звучали бы буквально в каждом образованном семействе? Что-то из области, как бы это помягче сказать, фантастики, скажет практически любой наш соотечественник.
А ведь были же времена, когда не только служивые, но и представители высших правящих классов былой России отличались не только
Н. А. Титов «Талисман»
Так что рассуждения историков о многих из представителей высшего офицерства армии Российской империи как о составной части интеллектуальной элиты общества вполне обоснованны.
К ней принадлежал и род композиторов Титовых. Основателем музыкальной династии был умерший в 1776 году полковник, композитор, поэт и драматург Николай Сергеевич Титов (правильнее было бы – Николай Сергеевич Титов-1-й или старший, автор пяти комедий с музыкой в народном вкусе, в частности, к одному из первых «национальных русских представлений» под названием «Новый год, или Встреча Васильева вечера». А главное – создатель театральной антрепризы, предшественницы московского Большого театра.
Старшим сыном его и будущим отцом самого известного из композиторов Титовых, Николая Алексеевича, которого прозвали «дедушкой русского романса» был генерал-майор, конногвардеец, талантливый виолончелист и оперный композитор Алексей Николаевич Титов (1769–1827).
Он написал музыку к известной в своё время «трескучей» патриотической драме Сергея Глинки «Наталья, боярская дочь» (1805), а также комических опер «Ям, или Почтовая станция», «Посиделки», «Девишник, или Филаткина свадьба, следствие Яма»» – вовсе забытых сегодня, но с большим успехом ставившихся в северной столице в первое десятилетие позапрошлого века. Особенно бурный успех имела опера-водевиль «Крестьяне или Встреча незваных» о войне 1812 года. Музыковеды относят его творчество к так называемому «доглинкинскому» периоду истории русской музыки.
Но, вероятно, самой большой заслугой Алексея Николаевича перед русской культурой было то, что свой петербургский дом он превратил в своеобразный «дом музыки», который часто навещали и русские музыканты, и зарубежные гастролёры, и просто любители искусства.
Другой сын Николая Сергеевича, генерал-лейтенант Сергей Николаевич Титов (1770–1825), виртуозно играл на скрипке и альте, а также весьма успешно сочинительствовал, в 1799 году поразив почтенную публику весьма редким в то время балетом на современную тему – «Новым Вертером».
Сын Сергея Николаевича, капитан-поручик лейб-гвардии Семёновского полка Николай Сергеевич Титов 2-й, или младший (1798–1833), кузен Николая Алексеевича, также был композитором, отчасти – возможно, из-за очень ранней смерти от чахотки – оказавшийся в тени своего двоюродного брата. Между тем, авторство самого известного «титовского» романса на стихи Пушкина «Талисман» принадлежит, как установлено недавно, именно ему. Помимо «Талисмана», Николай Сергеевич-младший положил на музыку и «Певца», и «Фонтану Бахчисарайского дворца», и «Не пой, красавица», и «Я помню чудное мгновенье».