Русский романтизм

Коллектив авторов

это было страстное стремление, почти без надежд на дости-

жение (так как Екатерина П. — жена другого, очевидно, сослу-

живца В.) истинно романтическое „Sensucht", о котором Ога-

рев сказал: „Вечно желать и страдать... Слезы любви к чему то

недостижимому, я их люблю. Плачу и благословляю"2).

В выражении этого чувства звучат все характерные звуки,

из

которых слагается аккорд романтической любви, являю-

щейся лейтмотивом своей эпохи, получившей даже теорети-

ческое обоснование, как часть целого мировоззрения 3).

В рукописи вслед за черновиком „Эскандера", написан-

ным 10 июня 1829 г. в лагере при Шумле, т. е. до встречи

с Е. П., упоминается впервые ее имя в составляемом акро-

стихе „Екатерина", а затем в стихотворении: „Толкование сна

К. П. П.", с французским эпиграфом: „Вы прекрасны, как

счастье того, кого вы полюбите", после чего открывается

длинный ряд писем, большею частью на французском языке.

В момент наибольшей напряженности чувства, когда В. те-

ряется в неразрешимых противоречиях и вынужден не встре-

чаться с К. П., после письма от 26 марта, в тетради идут

наброски, озаглавленные: „Продолжение путешествия по гене-

ральным картам".

1) „В .Московском Некрополе" имеется Писемская Екатерина Петровна,

род. 1795, ум. 1847, приблизительно годы подходят, но кто она была уста-

новить не удалось. 2) Г е р ш е н з о н , „Образы прошлого", стр. 437.

8) Этому посвящена, здесь не печатаемая, специальная глава моей ра-

боты „Из истории романтической любви",

1361

Во II части тетради, носящей название „Мысли", различ-

ные размышления, афоризмы, исторические справки, выписки

самого разнородного характера: о храме Юпитера, о рудни-

ках, об индийской смоковнице и т. д., то есть вся та „энци-

клопедия", которая использована в „Страннике", снова пере-

плетается с письмами и стихотворениями к „Kitty", как назы-

вает ее В. (тоже и в другой тетради — папка № 2298). Сле-

довательно, „Странник"

выростает на почве личного чувства

и одновременно с ним и является выходом из замкнувшегося

круга сердечных переживаний. Писатель сам говорит об этом

в ненапечатанных строках: „Друг мой милый, чувствительный

мой Александр, как ты убит судьбою, кто более пожалеет

тебя, как не я, сердце твое, душа, чувства, мысли, я — другой

ты, нераздельный с тобой и наставитель твой. Тебе необхо-

димо рассеяние, ты угнетен обстоятельствами, ты окован

страстью, ты испытываешь страшные чувства, ты наказан,

и за что же — за доверчивость к таким пламенным, таким

нежным, таким сладким словам и взорам... поедем путешест-

вовать". (Папка № 2279).

Но любовь эта входит в его произведение основной, хотя

и намеренно скрытой струей, раздробленной на части и являю-

щейся перебоем для других тем.

Названию „Странник" В. придает другое, более глубокое

значение: „Так, милый, добрый друг мой, до встречи с тобой

я буду странник, только ты в состоянии остановить полет

мой и приковать меня к блаженству" (гл. 68). Он стремится

к берегам Тавриды, потому что там его друг.

Усталый путник, там я сброшу

Печалей тягостную ношу,

И с гор, как водная струя,

Скачусь в объятья друга я.

Это относится несомненно к К. П., так как та же мысль

выражена в стихотворении, посылаемом ей 30 мая 1830 года.

Вечно я грустил о друге,

Я везде искал его,

Но не мыслил, что на юге

Встречу друга моего.

(П. № 2298).

И пред внимательным читателем проходит ряд настроений

и переживаний, намеренно скрытых. Автор сам обнажает этот

свой прием: „хотя я не буду писать во многих местах ясно,

но ни за что не соглашусь толковать настоящего смысла не-

которых случайных выражений, которые на пути моем встре-