Русский со словарем
Шрифт:
Действительно, боже мойи черт возьми— междометия очень широкого спектра, и, разумеется Боже мой!можно произнести страстно, а если очень постараться, то и Черт возьми!можно сказать умильно, а вот поди ж ты — весь смысл стихотворения строится на их противопоставлении. И никак невозможно поменять здесь Боже мой!и Черт возьми!местами.
А есть междометия, которые вообще закреплены за достаточно конкретными жизненными ситуациями.
Скажем, французское заимствование бавыражает удивление (обычно скорее приятное) от встречи знакомого, а увы— сожаление.
Вообще междометия дают нам готовые мини-сценарии наших чувств и реакций для разных ситуаций, которые,
Упс— междометие с очень определенной семантикой (особенно в русском: английское oops,пожалуй, чуть шире русского упс).Оно употребляется, когда кто-то — чаще всего сам говорящий — «дал маху»: что-то уронил или сболтнул лишнее, забыл застегнуться и т. д. Для него характерна своя мимика: либо вытянутые в трубочку губы и поднятые брови, либо растянутая до напряжения горловых мышц нижняя губа и в муке сведенные брови. Все эти гримаски так хорошо известны нам по американским фильмам! Вот убегающей с позором невесте — отрицательной героине — несостоявшаяся падчерица как бы нечаянно наступает на шлейф, и та бежит по церкви в трусах, а счастливая соперница — положительная героиня — с невинным видом произносит Oops!А вот выясняется, что девочка написала свое письмо на обороте драгоценного исторического документа и уже отправила его, и малышка делает трогательную рожицу: Oops!..
Смысл у междометия упспримерно такой: «Да, это случилось. Очень стыдно. Ну что ж, с кем не бывает, забудем об этом и будем жить дальше. Может быть, это даже забавно».
Неповторимая комбинация мгновенного острого переживания промаха, чаще всего своего, и представления, что в это же мгновение тема исчерпана и не стоит дальше переживать, — это та специфическая установка, которая делает упсстоль соблазнительным для заимствования.
А как же мы раньше-то жили? Да и до сих пор есть люди, не овладевшие междометием упс.Если уж совсем честно, таких большинство. Они, разбив чашку, говорят, например, Ой!Правда, само это междометие выражает только идею неожиданной потери контроля над ситуацией, остальное нужно показать интонацией. А то можно в такой ситуации сказать Черт!или что-нибудь покрепче. Но все подобные междометия выражают досаду и даже агрессию: то ли кто-то виноват в том, что человек чашку уронил, то ли человек на себя злится, что такой косорукий. Это совсем другая установка, чем в упс,которое не ищет виноватых и примиряет с тем, что уже случилось и не может быть отменено. Кстати, я, признаться, в такой мирной установке ничего особенно плохого не вижу.
Wow (вау)тоже довольно колоритное словцо, но о нем как-нибудь в другой раз. А вообще новые междометия постоянно появляются в языке, и это не всегда связано с заимствованием. Сейчас, например, в моде о как— по-моему, с легкой руки одного из телевизионных «ментов». А есть еще опаи опаньки,а также оба-на,и еще другие слова и выражения, и каждое несет с собой определенный жест, набор эмоций, образ, установку. Человек волен выбрать то, что ему подходит. Мне, например, не нравится туповато-высокомерное удивление, которое звучит в О как!А Оба-на! — ничего, задорненько.
Отторжение или присвоение
Недавно произошла забавная история. Власти Чувашии предложили отказаться от слова о'кей,поскольку англицизмы коверкают
В сообщениях о чувашской акции внедрение зловредного океяв русский язык связывается с sms– сообщениями: для краткости, мол. Журналисты ссылаются при этом на каких-то безымянных лингвистов.
Наверно, это очень молодые журналисты и лингвисты. Вот, например: — Окей! — весело сказал Михайлыч(В. Шукшин. Калина красная, 1973). Конечно, попадалось это слово и раньше, но долгое время оно сохраняло в русском языке американский колорит: Потом он сказал «окей», похлопал растерявшегося Колумба по бархатной, расшитой галунами спине, потряс его руку и ушел(И. Ильф, Е. Петров. Колумб причаливает к берегу, 1936). Сейчас слово о'кей,конечно, русским языком вполне освоено, даже и ласкательное появилось от него — океюшки— особенно популярное у русских американцев.
Вообще-то совершенно нормально, что новые заимствования встречают сопротивление какой-то части общества: это создает некий фильтр, препятствующий проникновению в язык совсем уж пустых и ненужных слов. Но если слово приживается, — значит, не такое уж оно пустое и ненужное.
Но интереснее тут другое. Довольно часто встречаются и попытки сознательно внедрить или реанимировать какое-нибудь слово — в духе Солженицына или Эпштейна. Нечасто, но они бывают успешными. Да чего там, известен случай реанимации целого языка, а не то что одного слова.
В начале перестройки было много разговоров о том, что хорошо бы восстановить обращения сударьи сударыня.В принципе, в этом не было ничего невозможного.
Ведь в русском языке в тот момент имелась, да и сейчас остается лакуна: к незнакомому человеку обратиться невозможно никак. Если, конечно, вы не готовы говорить: Мужчина, вы выходите на следующей?или Женщина, вы перчатку уронили,или Дама, передайте, пожалуйста, за билетик.И если вы не привязаны к ретрообращению товарищ.Не в смысле, Товарищ, верь,а в смысле Товарищ, позвольте пройти.В общем, как это ни грустно, мы вынуждены вместо обращения говорить Извинитеили как-то еще изворачиваться. Не оказалось тогда политической воли. Чистый Грибоедов:
«…Ужли сударыня!!» — забормотал мне кто-то… Вообразите, тут у всех На мой же счет поднялся смех. «Сударыня! Ха! ха! ха! ха! прекрасно! Сударыня! Ха! ха! ха! ха! ужасно!!»Так вот, что касается предложения использовать слово добродля выражения согласия, тут все не так просто.
С одной стороны, действительно, пушкинская золотая рыбка сказала старику: Не печалься, ступай себе с богом! Добро! Будет старуха царицей!Но в устах более поздних ораторов это… нет-нет, это возможно, я так и слышу воображаемый разговор двух партийных или советских начальников среднего звена: — Ты, Петр Ивыныч… — Ты, Николай Палыч… — Ну, добро.Но не могу представить себе никого из моих знакомых, произносящих это. Немного по-другому, но тоже социально окрашено и слово лады. Доброзвучит солидно, веско, а лады— по-комсомольски бодренько. А то еще есть задушевное ладушки.Помните, как у Галича в «Красном треугольнике» с улыбкой говорит товарищ Грошева: