Русский спецназ. Трилогия

Марков Александр Владимирович

Среди митингующих слонялся сыщик. Его выдавала одежда и блокнот в руках. Он поглядывал на плакаты, слушал выступления и что-то записывал в блокнот. Очевидно, конспект отчета, который ему предстояло сдать руководству.

Чуть позже появился молодой офицер. Для него, похоже, это была первая столь массовая демонстрация. Но он все равно был такой спокойный, будто выбрался из участка на прогулку, расхаживал среди подчиненных, изредка поглядывал на часы, висевшие на столбе напротив посольства. Шешель только раз

посмотрел туда, но не увидел ничего особенного, потом сверился со своими часами, которые, как оказалось, на полминуты убегали вперед или уличные – немного запаздывали.

Демонстрация проходила на законных основаниях. Ее организаторы получили соответствующее разрешение в полицейском ведомстве.

«Что-то сейчас должно произойти», – подумал Шешель, озираясь по сторонам и выискивая возможные пути для отхода. Вот проулок, слишком узкий, и если большинство повалит туда, то запрудит его, так что и не протиснешься – крайних по стенам размажет, а тем, кто в центре окажется, – бока намнут. Хорошо, если без жертв обойдется. Не любил Шешель такие массовые сборища. Привык на свои силы надеяться, а здесь слишком много непредсказуемого. Но если успеть к проулку раньше всех, тогда есть шанс проскользнуть.

Стрелки приближались к полудню. Минутной осталось перепрыгнуть всего на четыре деления. Шотландцы встали ровнее, приставив приклады ружей к носкам, но оставались на мраморном выступе перед входом, как будто на острове посреди океанских волн, где тронуть их никто не мог, но стоит им сделать всего один шаг, как толпа набросится на них, словно только что увидев. Этот мраморный выступ был их землей. Территорией Британской империи. Все остальное – дикая степь. Они были точно в мелом очерченном круге. Нечистая сила не может разглядеть их, пока не придет…

Шешель заметил, как один митингующий, стоящий от него в метрах трех, до сей поры ничем себя не проявивший и из общей массы не выделявшийся, полез за пазуху, что-то нащупал там, стал вытаскивать.

«Бомба, что ли? Нет. Своих поранит. Бутылка с зажигательной смесью? Или камень? Сейчас начнется. Проклятье. Могло ведь все тихо закончиться».

Шешель тронул Спасаломскую, когда она посмотрела на него, поманил за собой.

– Что? – спросила она.

– Еще не знаю. Но нам лучше отойти вон туда.

Он показал проулок, а сам следил, как человек достает из-за пазухи… он ожидал в лучшем случае увидеть припасенную баночку с краской или, на худой конец камень, потому что давно догадался, что, хоть эти люди и производили на первый взгляд вид воинственный, на самом деле серьезной угрозы не представляли и никогда не решились бы на штурм Британского консульства.

Скомканная тряпка. Вот что он достал. Он держал ее за краешки, взмахнул руками, как прачка, которая встряхивает мокрую одежу, чтобы избавиться от остатков влаги и расправить складки. Тряпка распрямилась, затрепетала.

Британский

флаг!

Человек тут же отпустил его, будто испугался, что, постой он еще секунду с флагом в руках, его начнут бить.

Флаг, упав на мостовую, смялся. Все принялись его яростно топтать, вытирать ноги, сгрудившись возле него, так что стороннему зрителю было уже и не понять – что они там делают, то ли полчища тараканов давят ногами, то ли еще что-то. Каждый старался нанести хоть один удар, пихался и отталкивал конкурентов, но как раз по ним и приходилось большее количество тычков, а флагу почти ничего и не доставалось.

Шотландцы, похоже, этого не увидели и не поняли, почему в толпе вдруг возникла суета, сутолока, водоворот, чем-то похожий на тот, что появляется в быстром речном течении. Вот он есть, и тут же его нет. Совесть их была чиста.

– Время, господа, – громко крикнул офицер, сложив рупором ладони, потом он развел руки в стороны. У него был превосходно поставлен голос. Гораздо лучше, чем у тех, кто подбадривал толпу. Он всех их легко перекричал. Вот кого надо было брать на акцию заводилой. Глупые, глупые демонстранты. Или скорее умное, умное полицейское руководство.

«Обошлось», – перевел дух Шешель. Настроение у него поднялось.

Толпа стала успокаиваться, рассасываться. На брусчатке остались лишь грязные клочки, по которым и не поймешь – чем они раньше были.

– Вот и все. И чего вы так боялись? Прямо как зайчик, оказавшийся среди волков.

– Э… – улыбнулся Шешель, – не хочу выглядеть нескромным, но, во-первых, все наоборот.

– Наоборот? О, это действительно нескромно. Волк среди зайцев. А во-вторых?

– А во-вторых – банальным, но ведь вы знаете, кто береженого бережет.

– Я все поняла. Не продолжайте.

Она стояла как раз рядом с клочками флага, двинула ногой один из них. Он отклеился от брусчатки. Его подхватил ветер, понес по улице, точно это опавший лист.

– Приятно? – спросил Шешель.

– Любопытно. Но рвать чужой флаг – ума надо самую малость. Вам такое делать не приходилось?

– Нет. Когда мы захватывали флаги германских частей, то относились к ним с почтением.

Орудием пролетариата демонстранты пользоваться не умели. Это ведь какой труд – выворачивать плотно пригнанную друг к другу брусчатку. Без специальных инструментов не обойтись. Весь потом пропитаешься, пока добудешь хоть один камень, а руки так гудеть от усталости будут, что едва его поднимут и до посольства точно не добросят. Упадет он где-то на полпути. Хорошо, если в головы сподвижников не угодит, а то заподозрят, что в их ряды проник предатель, и перенесут весь свой гнев на него.

На лицах заметно разочарование, как в подгулявшей компании, которая уничтожила все имеющиеся запасы спиртных напитков, но этого оказалось для нее мало и все думают – куда же теперь отправиться, чтобы продолжить веселье.