Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
Попокатепетль молча развернулся и уже собрался уйти, как старый вождь посохом остановил его и прошептал:
– Погоди, Попо. Дай обнять тебя.
Молодой воин шагнул к тлатоани, тот обнял его и прошептал ему что-то на ухо.
Черная ночь упала на город. Яркие факелы и мутный дым курильниц освещали ритуальный центр. Но улицы города погрузились во мрак. За городом темнота казалась осязаемой и поглощала все вокруг.
Попокатепетль не осмелился зажечь факел,
– Иста, Иста, – тихонько позвал он. – Это я Попо, я жив. Тлашкалец лгал.
Из пещеры выглянула девушка, осторожно всматриваясь в темноту. Да, это он, ее возлюбленный, стоял перед ней. Она узнала бы его из тысячи.
– Попо! – воскликнула девушка.
– Тихо, небесная моя! Иста, бежим отсюда, пока нас не настигла погоня.
Девушка ни минуты не колебалась. На мгновение замерла в объятиях воина. И они стали выбираться из пещеры, отдаляясь от города. Медленно двигались они по незнакомой местности. Вдруг послышались окрик и приказ остановиться. Понадеявшись на темноту ночи, пригнувшись к земле, почти ползком они продолжали уходить.
Тонкий, похожий на тихий свист, звенящий звук прорезал тишину и стрелой вонзился в спину девушки. Истаксиуатль вскрикнула и начала оседать на каменистую почву. Сильные руки молодого воина подхватили возлюбленную. Подстегиваемый опасностью и торопимый боязнью за жизнь любимой, он побежал, чудом перескакивая во тьме через неведомые препятствия. Он бежал очень долго, пока не почуял, что опасность миновала. Он вскарабкался на небольшой холм и бережно положил любимую на камни, вынув смертоносную стрелу из ее тела.
– Люблю тебя, – выдохнула девушка последние в своей жизни слова, и душа ее устремилась к богам.
Убитый горем, воин зажег факел и долго всматривался в дорогие черты. Он нежно поцеловал девушку в закрытые глаза, поправил на ней белую тунику и опустился на одно колено, продолжая держать факел и не сводя глаз с возлюбленной. При свете факела лицо ее казалось живым, словно девушка уснула. Попокатепетль поклялся оберегать ее сон вечно. Языки пламени устремлялись ввысь, превращаясь в черный дым, искрами разнося по земле весть о невыносимом горе.
Черная ночь принесла на землю мешиков снежную бурю. Старый вождь, не сомкнувший глаз всю ночь и чуть задремавший под утро, очнулся от завывания вьюги, когда уже забрезжил свет на востоке. Он с трудом вышел на улицу. Лето обычно несет обильные дожди. Но снег? Снег вообще бывает только в горах. С гудением носились в бешеном танце обезумевшие хлопья снега. Когда совсем рассвело, буря внезапно утихла. Снег растаял. Небо сияло вымытой ясной чистотой. Тлатоани охнул, застыл в изумлении, вперив взгляд в пространство перед собой. Привычная холмистая линия горизонта оказалась разрушена. Две огромные снежные горы величественно царили вдалеке. Одна – поменьше, с широкой вершиной – своими очертаниями напоминала спящую девушку.
– Истаксиуатль! Спящая девушка! Попокатепетль! Дымящийся холм! – вскричал тлатоани и, плача, воздел руки к небу. – Спасибо, боги! Вы увековечили любовь моих возлюбленных детей! Теперь я могу спокойно уйти к ним!
И старый индеец рухнул замертво.
Марина словно стряхивала с себя хлопья снега и вглядывалась в очертания вулканов. Внезапно упали сумерки. Темная громада гор начала отступать. Будто держась за руки, Истаксиуатль и Попокатепетль все удалялись и удалялись, пока темнота не поглотила их окончательно.
– Сеньорита, – кто-то тронул Марину за плечо, – мы закрываемся. Смотровая площадка работает до десяти вечера.
Томина очнулась. Перед ней стоял служащий Латиноамериканской башни. Светящийся огнями огромный город раскинулся вокруг.
– Простите, – пролепетала девушка. – Город такой красивый, что я увлеклась и потеряла счет времени.
– Это у нас часто бывает, – дружелюбно улыбнулся мексиканец.
Марина послушно последовала за ним к лифту.
«И старый индеец рухнул замертво». Марина поставила точку и откинулась на спинку кровати. Она сидела в своем номере в отеле с ноутбуком на коленях и уже часа три беспрерывно печатала, периодически листая блокнот.
Удивительно, такой длинный день, столько впечатлений, но ей совсем не хотелось спать. Пробежав глазами напечатанное, она прикрепила документ к имейлу и впечатала электронный адрес своего начальника Максима Гурова. Это был ее первый самостоятельный материал, ее поразительные видения, связанные со знаменитыми легендами о Теночтитлане. Поколебавшись секунду, она решительно кликнула «отправить».
Глава десятая
Коиштлауака
Оставшуюся до отпуска неделю Беловежского никто не узнавал. В рабочее время он пребывал в каких-то своих думах, днем пропадал в интернет-кафе Коиштлауаки, а вечером погружался в фотографии моста и музея, периодически что-то записывая в блокнот. Иногда по часу сидел, уставившись в одну точку, и внезапно начинал что-то судорожно строчить. Несколько раз за его спиной неслышно показывался Полонски и столь же незаметно исчезал.
Однажды за обедом шеф поинтересовался, не имеет ли Алехандро Беловежски желания поделиться своими научными изысканиями с товарищами по экспедиции. Саша выразил сомнение в правомерности обнародования своих фотографий, если первым надписи сфотографировал и прорисовал голландец.
– Фотографии сами по себе, даже с прорисовками, в отсутствие интерпретации еще ничего не значат, – возразил Джордж. – Смелее. Сделай просто презентацию. Впоследствии, если сочтешь нужным, опубликуешь статью.
Еще через пару дней уединенная сосредоточенность Беловежского принесла плоды. Джордж Полонски – сам! – пригласил всех в лабораторию на научную презентацию молодого эпиграфиста. С восторженной увлеченностью Александр рассказал товарищам по экспедиции, что он ухитрился рассмотреть в загадочных письменах. Неоценимая скрупулезность добровольцев текистепекского музея помогла Саше разобраться в рисунках двух Текистепекских полотен.