Рута Майя 2012, или Конец света отменяется
Шрифт:
– И что?
– Ничего. Передвигаются на машине. Номера столичные.
– Это все неважно. Наблюдайте за ними. Все!
Глава восемнадцатая
Салина-Крус
Из Теуантепека выезжали рано утром. Беловежский пошел разыскивать, кому бы заплатить. И тот же мальчонка принял от них нехитрую сумму денег за номер.
– Забавно, – прокомментировала Марина, – мы могли бы уехать, не заплатив.
– Могли. Но не уехали же, – улыбнулся Александр. – Здесь так. На доверии.
– Куда путь держим?
– Как куда? Уговор же был. Завтрак с видом на Тихий океан.
– Слушаюсь! Грех не позавтракать на берегу океана.
До Салины долетели. Дорога ровнехонькая. Предвкушение близости океана. Однако это ощущение быстро сменилось недоумением. Долго колесили по улицам Салина-Крус в поисках возможности увидеть хоть клочок моря. Город производил впечатление производственно-портового центра. Море упорно не желало показываться на глаза. Завидев призывно белевший на скале маяк, Саша решил, что это уж точно дорога к морю. Взяли курс на маяк. И только когда въехали в зону за шлагбаумом и вовремя затормозили перед каким-то КПП, он признал свое поражение:
– Разворачивайся!
Маяк так и остался маячить на скале. А Марина поспешила убрать машину с сомнительной территории и вглядывалась в заднее стекло, нет ли за ними погони.
– Мы явно едем вдоль моря, – рассуждал Александр. – Смотри, тут какие-то морские школы, яхт-клубы на огороженной территории. Из-за них-то мы и не можем подъехать к океану. Во, район Мирамар [41] ! Здесь уж непременно должен быть вид на море.
– Едем туда. Все равно терять нечего, – усмехнулась Марина.
41
Miramar (исп.) – вид на море.
Улицы петляли, пока одна из них не начала карабкаться вверх. Вода так и не появилась.
– Ресторан «Коста брава», – прочитал Беловежский вывеску. – Тормози. Раз Коста, значит, берег где-то здесь.
Марина успешно припарковалась прямо возле входа. Дверь в ресторан была открыта. Казалось, судьба им все же улыбнулась. Помещение представляло собой огромную крытую террасу, нависавшую прямо над песчаным пляжем.
– Океан! Наконец-то! – вскричала Марина и подбежала к перилам.
– Чудесное место для завтрака. А вот и официант, – заметил Беловежский.
К ним шел с приветливой улыбкой дяденька средних лет. Они не преминули ему поведать, как рады найти море в конце концов и позавтракать в этом чудесном заведении. Он разулыбался, но тут же огорчил их: ресторан еще закрыт – и радушно пригласил их вернуться через час.
Выйдя из заведения, они направились вверх по улице, к морю, как им думалось, и вскоре очутились на обширной смотровой площадке. Взору их предстал Тихий океан. Внизу простирался песчаный пляж.
– Сколько времени? – поинтересовалась Марина.
– Начало восьмого. Ого! Это мы, конечно, погорячились в семь утра требовать завтрак. Зато мы нашли океан.
– Вопрос – Тихий ли?
Океан тихим не был. Он бушевал. Огромные волны собирались с силами еще вдали и, закручиваясь, всей мощью набрасывались на песчаный берег. Над морем, несмотря на солнечный день, нависла широким, туго скрученным жгутом тяжелая, плотная узкая туча, протянувшись от скалистой гряды, что массивно темнела с левой стороны, и терялась где-то над открытым океаном. Солнце тоже не сдавало позиций, прочертив между тучей и водой яркую светлую полоску строго над горизонтом.
– Хоть бы ножки помочить, – мечтательно вздохнула девушка.
– Прыгай отсюда.
–
– Тогда еще пару минут отсюда с высоты полюбуемся – и в путь. Нас ждут великие дела! Например, не мешало бы хоть сегодня доехать до пресловутой Тустлы-Гутьеррес.
– Смешно, – хмыкнула Марина.
Покидая площадку, Саша вдруг увидел в уголочке неприметный спуск к пляжу:
– Ну что? Пойдем ноги мочить?
– Да нет, поздно уже. Только душу травить.
– Тогда у нас есть еще приятная перспектива – завтрак. И, кажется, я знаю, где мы чудесно ему предадимся.
– Видимо, на заправке Pemex.
– Ага! Тоже видела заправочку?
– А как же!
– И еще важно, что мы начинаем с тобой одинаково мыслить. Значит, ночь в одном номере не прошла даром, даром что спали на разных койках, – радостно скаламбурил Саша и краем глаза отметил, что Марина покраснела, но губы ее дернулись в легкой улыбке.
На выезде из Салина-Крус огромная заправка Pemex предоставляла путешествующим большой выбор кафе на все вкусы. Они выбрали уже знакомый и полюбившийся им «The Italian Coffee Company», где вкусили вполне приличный кофе, круассаны с ветчиной и зеленью.
– Вчера ты обещал, что на «суше» расскажешь мне, почему конца света не будет, – напомнила Марина. Круассаны почти съедены, но кофе еще оставалось много, поэтому был повод еще посидеть за столиком.
– Обещал. Выполняю. Есть листочек? А, вот салфеточка. – Беловежский не стал даже отказываться. Тему эту он любил. Вчера она осталась незавершенной, и он с превеликим удовольствием мечтал развенчать этот дурацкий миф о конце света еще хотя бы перед одним человеком. И он положил салфетку перед собой. – Ой! Здесь писать нельзя. Смотри, на салфетке много какого-то текста.
– Да, я уже в курсе. Они рекламируют кофе как очень полезный божественный напиток.
– Что же, нельзя с ними не согласиться. Гони листочек.
Марина извлекла из сумочки блокнот и ручку и протянула Александру.
Он на минуту задумался, вспоминая, что уже было рассказано, и начал:
– Как я уже сказал, у древних майя была своя дата ноль – 13 августа 3114 года до новой эры, от которой они считали количество времени, чтобы обозначить конкретный день. Грубо говоря, 23 августа 3114 года до н. э. они бы передали, сказав, что от даты ноль прошло 10 дней. Но когда этих дней насчитывается больше двадцати, то, как я уже упоминал, они вводили понятие двадцатидневных периодов. Их условно можно назвать месяцами. Например, если от даты ноль прошло 87 дней, то для древних майя было удобнее выразить это как 4 месяца и 7 дней. Месяцы, в свою очередь, складываются в годы. Но в данном случае поскольку система является линейной, то в этом году было не 365, а 360 дней: так удобнее считать, ведь в одном таком 360-дневном периоде как раз умещаются восемнадцать двадцатидневных месяцев. То есть если от даты ноль прошло 405 дней, то древние майя записали бы это как 1 год (360 дней) 2 месяца (40 дней) и 5 дней. Ведь так намного проще, не нужно выдумывать крупные числа. Эти условные 360-дневные годы складывались, в свою очередь, в двадцатилетия (катуны), в которых было 7200 дней, а эти двадцатилетия образовывали четырехсотлетия (бактуны) из 144 тысяч дней. Как ты понимаешь, большинство событий, которые майя датировали в письменных источниках, случились сильно позже 3114 года до н. э., поэтому они использовали вышеописанные понятия, записывая дату с помощью пяти цифр, первая из которых – это как раз бактуны, вторая – катуны, третья – годы, затем – месяцы и, наконец, дни. Эта линейная система называется «долгий счет».