Рядом со Сталиным
Шрифт:
Чернышев не мог объяснить, каким образом в Берлин было передано предложение о такой встрече. Во всяком случае, гитлеровский эмиссар ждал советского представителя в условленном месте. Видимо, договоренность была достигнута через какую-то нейтральную страну, возможно, ту же Швецию, по неким специальным каналам.
Впоследствии я много думал о том, что побудило Сталина предложить немцам подобную сделку. Считал ли он ситуацию лета 1942 года настолько катастрофической, что она оправдывала столь рискованный шаг? Или он сам испытывал чувство близкое к панике? В те дни я часто его видел. Он всегда выглядел уверенным и спокойным. Но ведь он умел отлично владеть собой…
Насколько
Когда 21 июня 1941 года, за день до нацистского нападения, Сталин попытался остановить Гитлера, пообещав «рассмотреть возможные германские претензии», то есть дал ему понять, что готов пойти на уступки, фюрер никак не реагировал. Риббентроп даже отказался выслушать послание Москвы, когда мы с Деканозовым прибыли в его резиденцию в ночь на 22 июня. Был ли теперь смысл Гитлеру вступать в переговоры с Кремлем? Не было ли тут проявлено легковерие со стороны Сталина?
Думаю, не было. Сталин давно зарекомендовал себя как реальный политик. Он, видимо, исходил из следующего: Гитлер должен был понимать, что ему еще предстоит серьезная схватка с Англией, а главное, с Соединенными Штатами, которые только начинают разворачивать свою гигантскую мощь. Чтобы подготовиться к схватке с Америкой, важно было как можно раньше вывести из строя и оккупировать Англию. Тогда американцы не смогут создать там базы и накапливать силы для высадки в Северной Франции. Но чтобы заняться Англией, Гитлер должен был вывести основную массу своих войск с Востока, либо добившись полного поражения Советского Союза, либо, если военные действия там затянутся, путем какой-то сделки с Кремлем. Вот Сталин и предлагал ему такую сделку…
Посланник Шнурре обещал немедленно доложить Гитлеру существо состоявшейся в Стокгольме встречи. Но Берлин ответил молчанием. Тем временем продвижение вермахта на восток замедлилось. А вскоре под Сталинградом гитлеровская 7-я армия фельдмаршала Паулюса потерпела сокрушительное поражение. В последующем, хотя порой и с тяжелыми боями, немецкие войска двигались только вспять.
Сталинские варианты 1942 года потеряли всякий смысл…
«Да поможет вам Бог»
Изложенные Черчиллем планы высадки американских и английских войск в Северной Африке несколько смягчили атмосферу. Сталин даже увидел некоторые положительные стороны этой операции. Но все же горечь в связи с отказом от вторжения во Францию доминировала в кремлевской атмосфере почти до самого конца визита Черчилля. Не изменилась она и после банкета, устроенного Сталиным в Екатерининском зале Кремля в честь гостя. Черчилль, сославшись на усталость, отказался от традиционно следовавшего после ужина кинопросмотра, что в кулуарах восприняли как знак натянутых отношений между союзниками. Возможно, что именно это побудило Сталина сделать крутой поворот. Он понимал, что не может ничего изменить, что он не в состоянии заставить Англию и США выполнить обещание о втором фронте и что дальнейшее обострение отношений может иметь лишь отрицательные последствия. Нельзя было не считаться и с тем, что сведения о разладе в стане союзников могут просочиться вовне и будут использованы геббельсовской пропагандой. Раз ничего поделать нельзя, надо идти на примирение, решил Сталин. Придется продемонстрировать перед всем миром единство трех великих держав, показать, что они намерены действовать совместно против общего врага. Да и
Обстановка последней встречи двух лидеров 15 августа, накануне вылета Черчилля из Москвы, была прямо-таки дружеская. Сталин излучал любезность и предупредительность, что поначалу ошарашило Черчилля. Но вскоре и он включился в игру в «дружбу» с «хозяином» Кремля. Говорили о многом. Сталин вновь подчеркнул важное значение высадки союзников в Северной Африке, давая понять, что примирился с неизбежным, и заключил эту часть беседы словами:
— Да поможет вам Бог.
— Бог, конечно, на нашей стороне, — согласился Черчилль.
— Ну а дьявол, разумеется, на моей, и объединенными усилиями мы победим врага, — подхватил Сталин, намекая на объявленную некогда Черчиллем готовность заключить союз с дьяволом, если тот будет воевать против Гитлера.
Затем Черчилль напомнил, что предупреждал через посла Криппса Москву о готовившемся нападении Германии на Россию. Сталин никак не реагировал на это, заметив лишь, что всегда ожидал нападения, но полагал, что его удастся оттянуть до весны 1942 года. Не мог же он признаться, что на протокольной записи беседы Вышинского с Криппсом собственноручно начертал: «Очередная британская провокация».
Поговорили о предвоенном периоде, причем Черчилль согласился, что англо-французская делегация, которая вела в Москве переговоры в 1939 году, была недостаточно представительной и не имела необходимых полномочий заключить серьезное соглашение. Сталин рассказал в общих чертах о поездке Молотова в Берлин, его переговорах с Гитлером и Риббентропом и о том, как во время последней беседы с германским министром иностранных дел в столице рейха была объявлена воздушная тревога.
— Зачем вы тогда бомбили моего Вячеслава? — шутливым тоном спросил Сталин своего гостя.
— Я всегда считал, что никогда не следует упускать счастливую возможность, — в тон ему ответил британский премьер.
Время уже приближалось к полуночи. Рано утром Черчилль должен был отправляться на аэродром. Но Сталин не хотел его отпускать.
— Почему бы нам не зайти в мою кремлевскую квартиру и не выпить по рюмочке? — спросил Сталин.
— Я никогда не отказываюсь от подобных предложений, — согласился Черчилль.
И они тут же отправились по переходам Кремля, вышли в небольшой дворик, пересекли проезжую часть и оказались в квартире Сталина, которую британский премьер назвал «скромной и умеренной по размерам»: столовая, гостиная, кабинет и большая ванная комната. Сталин не сказал гостю, что. в прошлом это была квартира Бухарина. Они обменялись жильем после самоубийства жены Сталина — Надежды Аллилуевой.
Пригласив Черчилля к себе на квартиру, Сталин оказал ему исключительное внимание. До сих пор ни один иностранный политический деятель не удостоился такого жеста. Сталин, несомненно, хотел этим подчеркнуть, как он, несмотря на происшедшее столкновение из-за второго фронта, дорожит сотрудничеством с Великобританией и тем, что в Лондоне готовы рассматривать Советский Союз равноправным партнером. Чтобы еще больше подчеркнуть свое расположение к высокому английскому гостю и сделать этот вечер поинтимнее, он позвал дочь — школьницу Светлану, которая, хлопоча у стола, выполняла роль хозяйки. Через некоторое время появился и Молотов. Взяв на себя функции тамады, он принялся произносить многочисленные тосты.