Рыбалка в Пронькино
Шрифт:
– Не по уставу, командир, озеру такие души забирать.
– Васька внимательно глянул на крохотные Федькины клешни, потом на свою громадную клешню, и еле заметно усмехнулся.
– Тебе же Шалфеич объяснил что озеро только неупокоенные души себе берёт. А агарковские ребята что могли для своих семей - как умели, сделали. Жизни свои положили. Их души теперь в вечном покое пребывают, и трогать их без нужды нет необходимости. Давайте все присядем на песочек, помолчим и их помянем...
Машка присела рядом с Дуэйном, сграбастала обеими руками его чёрную лапищу и осторожно прижала к губам. Лёха воткнул в песок вилы и устало опустился на корточки, держась за навильник. Толян, не торопясь, присел на одно колено,
Странная настала на озере тишина. Короткие тихие всплески мутноватых озёрных волн о песчаный берег не нарушали а лишь подчёркивали эту тишину. Обнимал её далёким, отстранённым и в то же время тесным объятием дымчато-голубой небесный купол, в белёсой прозрачности которого угадывалось громадное напряжение, как у закалённого стекла. Искривлённые атмосферной аберрацией лучи истекающего к закату солнца разрезали эту тишину на томительные нескончаемые секунды.
Звенел и разговаривал тихими шорохами и скрипами прибрежный лес. В густых его ветвях всё так же переговаривались птицы. Все эти плески, скрипы и шорохи как бы придавливала сверху не слышной уху но вполне ощутимой нотой не ослабевающая ни на секунду радиация.
Два больших рыжих муравья на лесной подстилке у трухлявого елового пня по очереди кусали шерстистую фиолетовую гусеницу. Потом к ним присоединились ещё два. Гусеница резко скручивалась в спираль, потом так же резко разжималась и вытягивалась в струну, билась и перекатывалась, корёжилась и бешено извивалась волнами, получая укус за укусом. Пружинистое тело гусеницы своим отчаянным танцем выражало страстное желание жить и обжигающе-ледяной ужас перед насильственной смертью. Её агональные спазмы пульсировали как радар и посылали сигнал о помощи во всех диапазонах, а отстранённые небеса, неожиданно близко и синё склонившись над её последними судорогами со своей необъятной вышины, с равнодушным любопытством внимали каждому биению её угасающей жизни.
– Жить!!! Жить!!! Жииииыыыыть!!!
– разрывала Вселенную безмолвным криком своего тела ещё полная сил, но уже обречённая гусеница, в миллион раз сильнее чем способно вопить и кричать человеческое существо. И некому было протянуть ей тоненькую паутинку помощи.
Жить хотели все, но жизнь распоряжалась по-своему.
Из-за леса, прошуршав над кромками деревьев, вылетел большой серый цапель, как видно не здешний. Он сделал длинный низкий заход вдоль берега, пробурчал горлом какое-то птичье-водоплавающее ругательство, типа "брляк-бурляк" и плавно выпростал из-под пернатого зада длинные ноги-шасси, изготовив их к посадке.
Усевшись и утвердившись на месте, цапель немедленно принялся охотиться за лягушкой. Лягушка, однако, вместо того чтобы поскорее удрать поглубже в воду или благоразумно дать себя съесть, неожиданно выпрыгнула ввысь и нанесла сокрушительный удар когтистой лапой по длинноклювой башке. Перевернувшись в воздухе, лягушка занырнула обратно в озеро, успев напоследок брызнуть в птичьи глаза ядовитой струёй.
– Бляяя!!! Бурбляааа! Брррляяяяк!
– дико заорал цапель, мотая во все стороны контуженной башкой и бестолково размахивая крыльями. Неподалёку из воды показалась и вновь тихо погрузилась длинная ощеренная зубастая пасть.
– Пиздец душегубу...
– пробормотал Василий и выразительно провёл клешнёй себе по горлу.
– Брль... Бррааа!!! Вода вокруг длинноклювого охотника взбурлила и вновь опала. Птица исчезла, только по воде плавал
Озеро неожиданно выстрелило из воды почти у самого берега каким-то небольшим продолговатым предметом, упавшим на прибрежный песок. Толян машинально проводил его взглядом и увидел запчасть от проглоченной птицы, оказавшуюся ненужной - длинный клюв с прилегающими к нему обломанными костями черепа. С одной стороны в ошмётках головы каким-то образом сохранился раскрытый в смертном ужасе птичий глаз.
Толян длинно сплюнул в сторону воды, процедив вместе с плевком - Ну хули, Гастелло, долетался, блядь?
– I might have ended up just like this long beaked motherfucker!
– угрюмо откликнулся Дуэйн и скривился от боли.
– Oh, fuck! I surely can feel the pain now! My whole back is burning like hell!
– Терпи, коза, а то мамой будешь.
– нарочито небрежно ответила Машка и тихонько всхлипнула в сторонку.
– Anatoly, you hear me? I don't trust those fuckers... how'd you call'em, eh? Куигриз?
– Дуэйн, охнув от боли, повернулся к озёрному монстру.
– Hey, Eugene! You've just said we're allies, right? So, how come I was nearly eaten by a fuckface who looked just like you! Answer me, куигриз!
– Сам ты хуегрыз!
– отозвался перевоплощённый Женька Мякишев.
– Подумаешь, какая рояль! Ну схавал бы каколин твою чёрную тушу, и чё такого! Шкура вполне пристойная! Ты бы её щас сам носил, а душа твоего приятеля которого ты у протоки повесил, отправилась бы прямиком в ад. А так она опять в озере болтается, ждёт своего часа. Как там твоего приятеля... Фэт Баба?.. Ну и кликухи у вас, блин! Мужика чёрного бабой обозвали...
Далеко из глубины леса донёсся чуть слышный гул, в котором тренированный слух Толяна расслышал с полдесятка мощных моторов. Услышало его и озёрное чудовище, в котором обитала теперь Женькина душа.
– Машута! Быстро на позицию! Толян, ты теперь у неё наблюдатель и корректировщик. Выдвигайтесь вдвоём. Целеуказание буду давать по данным воздушного наблюдения. Алексей! Василий! Вам сейчас надо побыстрее сматываться в деревню и отвезти домой вашего черномазого. Ему надо пару суток отлежаться после инициации.
– Что, так плохо?
– встревожилась Машка.
– Да нет, жить то он будет долго, если раньше не помрёт. Только он теперь озеро слышать будет. Пока привыкнет, пару дней побесится. Лучше бы его привязать на это время чтобы чего не сотворил. Лёха! По той дороге что вы сюда пришли вам теперь не уйти. По ней сейчас к нам федералы в гости едут. Придётся вам идти в обход. Федьку посадите на тележку повыше, он вас проведёт по старинной Ухмылинской тропе. Ну всё, ребята, я почапал к своим. Надо подготовиться к встрече гостей.
Женька Мякишев рысью прошлёпал к озеру огромными чешуйчатыми лапами с ластами вместо стоп и скрылся под водой. Судя по тому что он так и не вынырнул, он вероятно мог обходиться и без воздуха.
– У него что, неужто и жабры ещё имеются?
– удивился Лёха.
– Спросили у хуя как он в пизде дышит...
– невесело отшутился Толян.
Через пару минут повозка, нагруженная укрытой брезентом спасительной рыбной диетой, резво покатила к лесу. Васька и Лёха тащили её со всей возможной скоростью. Поверх брезента возлежал закутанный в одеяло Дуэйн, а на его плече устроился, цепко держась суставчатыми ножками, толковый разведчик Федька Агафонов. Федька степенно водил по сторонам крошечными клешнями, очевидно объясняя предстоящий маршрут. Повозка вскорости достигла границы леса и растаяла в нём, словно её и не было.