Рыболовы
Шрифт:
— Ну, вотъ… Теперь мы видли и здшнюю чаровницу съ черными зубами, — сказалъ докторъ, когда отошелъ отъ избы.
Охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ, только улыбнулся.
Охотяники приближались къ охотничьей изб.
Они были не безъ добычи. Докторъ несъ дикую утку, держа ее за горло и помахивая ею.
— Возьмите утку-то себ, право возьмите, — говорилъ онъ охотнику, одтому тирольскимъ стрлкомъ.
— Нтъ, нтъ… Мы ее раздлимъ пополамъ, — отвчалъ тотъ. — Выстрла было два, стрляли мы оба,
— Да какъ тутъ утку длить! Возьмите ее всю. Вы человкъ женатый, снесете ее жен. А мн куда съ уткой? Я человкъ холостой и даже не каждый день столуюсь дома. Мн и похвастаться-то добычей не передъ кмъ.
— Передъ кухаркой похвастаетесь.
— Это половиной-то утки? Да кухарка въ заходъ захохочетъ. Берите, берите.
— Право мн совстно.
— Берите, говорю вамъ.
Охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ, пожалъ плечами и сказалъ:
— Ну, спасибо, коли такъ. Только мн, право, совстно.
— Что за совсть! Конечно, одной утки мало на жаркое — ну, прикупите другую. Наврное ужъ у егеря есть на ледник.
— Знаете, я этого никогда не длаю, чтобы покупать дичь на охот и потомъ выдавать ее за свою добычу.
— Да вдь мало одной-то утки. У васъ велика-ли семья?
— Самъ-шесть за столъ садимся.
— Ну, вотъ видите. Что тутъ сть!
— Цыплятъ кухарка прикупитъ. Кто цыпленка возьметъ, кто утки…
Охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ, взялъ утку и привсилъ ее къ своему яхташу. Видна уже была охотничья изба. На бревнахъ около охотничьей избы сидли пять-шесть бабъ и двокъ и тонкими голосами пли псню. Противъ бабъ и двокъ стоялъ рыжебородый человкъ безъ шапки въ охотничьихъ сапогахъ, съ бутылкой пива въ одной рук и стаканомъ въ другой и покачивался на ногахъ.
— Кто это такой? Что это за пніе? — спросилъ докторъ.
— Да купецъ куролеситъ, — отвчалъ охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ. — Пріхалъ еще третьяго дня на охоту, запьянствовалъ, ни въ лсъ, ни на болото не идетъ, шляется по деревн, поитъ мужиковъ и бабъ. Егерь разсказываетъ, сегодня съ ранняго утра началъ… Перестрлялъ на деревн нсколько куръ… И вотъ до сихъ поръ…
Купецъ увидалъ охотниковъ и бросился къ нимъ.
— А! Голубчики! Наши охотнички! Ну, что? Много-ли настрляли? — воскликнулъ онъ. — А я эво какихъ пять лебедей подстрлилъ!
Купецъ указалъ на бабъ, сидящихъ на бревнахъ.
— Утку подстрлили? — кивнулъ онъ на утку, висящую у яхташа. — Это на двоихъ-то да одну утку? Ну, моя добыча лучше. Вонъ мои покойнички лежатъ. Разъ, два, три, четыре. Четыре птичьи души загубилъ.
Невдалек отъ бревенъ лежали четыре застрленныя курицы.
— Четыре птичьи души… Право… Да что тутъ по болотамъ-то да по лсамъ ноги ломать! Я на деревн дичину нашелъ… — продолжалъ купецъ. — Голубчики! Пивца по стаканчику?.. — предлагалъ онъ. — Съ устатку-то хорошо.
— Нтъ, спасибо. Мы еще не обдали. Мы обдать будемъ, — отвчалъ докторъ.
— Да
Охотники прошли въ охотничью избу. Ихъ встртилъ старикъ егерь Холодновъ.
— А я ужъ васъ заждался, ваша милость. И грибы, и яицъ для яичницы вамъ заготовилъ. Съ добычей-ли? Всего одну уточку поршили?
— Нтъ дичи… Никакой дичи нтъ… — отвчалъ охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ.
— Я вдь докладывалъ вашей милости, что у насъ по понедльникамъ охотиться нельзя. По воскресеньямъ очень много народу назжаетъ по болотамъ и лсамъ шляться — ну, вся дичь и распугана. Вонъ въ род нашего купца охотничекъ прідетъ и пойдетъ по лсу бродить, такъ такой не только что дичь, а и медвдей распугаетъ. Жарить грибы и яичницу?
— Да, да… Да и сосиськи мои сваришь. Также подашь мою ветчину.
Охотники начали раздваться. Комната въ изб была уставлена по стнамъ старыми мягкими диванами. На одномъ изъ дивановъ лежалъ внизъ лицомъ плшивый человкъ въ кожаной куртк и спалъ. При вход ихъ онъ пробудился, слъ на диванъ и, почесываясь и позвывая, смотрлъ на нихъ заспанными глазами. Наконецъ онъ пришелъ въ себя и произнесъ:
— Добраго здоровья… Съ охоты? Ну, что, счастливо-ли?
— Плохо… — отвчалъ докторъ. — Нтъ дичи, совсмъ нтъ дичи. Птица словно вся вымерла. Вонъ одну утку подстрлили.
— Что одна утка! Обидно и домой-то везти. Нтъ, я сегодня много-бы убилъ, я всталъ на зар, дичь попадалась, но удивительное несчастіе. Вижу, что утки… подхожу къ болоту — ястребы носятся. Ну, разумется, утки сейчасъ въ разсыпную, въ осоку прятаться. А въ трав какъ-же ихъ стрлять? Да такъ разъ пять. Хотлъ ястреба подстрлить — высоко. Вдь внизъ-то, подлецъ, не спускается, а только съ высоты утокъ пугаетъ. Плюнулъ я и отправился въ лсъ на тетеревей.
— Ну, и что-же? Убили? — спросили въ одинъ голосъ охотники.
— Можете себ представить, убилъ! Но какое несчастіе… Выпускаю зарядъ — тетеревъ валится. Иди и подбирай… Вдругъ изъ кустовъ выскакиваетъ лисица, хватаетъ тетерева и бжитъ, — разсказываетъ плшивый человкъ.
Охотники переглядываются и недоврчиво смотрятъ на него.
— Да вы не шутите? — спрашиваетъ наконецъ докторъ.
— Зачмъ-же я буду шутить? Необычайный случай, потрясающій случай. Я хочу даже корреспондировать объ немъ въ охотничій журналъ.
— Но вдь вы охотлись съ собакой?
— Съ собакой.
— Какъ-же лисица собаки-то не испугалась. Вдь собака была тутъ-же? — спросилъ охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ.
— Ну, вотъ подите-же!
— Собака-то все-таки бросилась за лисицей?
— Бросилась. Но вдь у меня не гончая-же собака. Разв она можетъ за лисицей?.. Пробжала немного и назадъ…
— Странно, что лисица, слыша выстрлъ и чуя собаку, выскочила изъ кустовъ… Вдь это что-то невроятное.
— Ну вотъ подите-жъ вы, самъ знаю, что невроятное, но между тмъ это такъ. Я разсказываю егерю — и онъ не вритъ.