Рыцарь трудного дня

Грин Саймон

– У меня было время немного поболтать со смертником, прежде чем он ушёл, - любезно сказал я.
– Он много говорил о тебе, и о том, как ты планируешь извлечь выгоду из его самоубийства. Неужели ты действительно думаешь, что можешь договориться с Пустотниками и заставить их выполнить взятые обязательства? Ты действительно был готов увидеть, как мы все умрём, чтобы стать Королем Кучи Дерьма?

– Вы не можете доверять ни одному слову этого человека, - отрезал де Монтефорт.
– Он явно был психически неуравновешен, иначе не превратил бы себя в Одушевлённую Бомбу.
– Он твёрдо встретил мой взгляд и казалось, слыша свой голос

стал ещё увереннее. Он всё ещё думал, что сможет найти выход из ситуации, так, как всегда делал раньше.
– У вас нет никаких доказательств, Мистер Тейлор, и не может быть - теперь, когда ваш единственный свидетель мёртв. И впредь - я бы посоветовал вам очень тщательно выбирать слова. Я могу позволить себе самых лучших адвокатов, чтобы защитить своё доброе имя.

Я смотрел на него.

– Адвокаты? Нам не нужны вонючие адвокаты! Разве вы не слышали? Я новый Уокер. А это Экскалибур!

Я выхватил меч, и длинный клинок тут же появился в моей руке, его золотой свет ярко вспыхнул в ночи. Все наблюдавшие ахнули и закричали. Я хлопнул рукой по плечу де Монтефора заставляя опуститься передо мной на колени. Я взмахнул мечом над головой, и толпа вскрикнула в благоговейном изумлении. Многие из них упали на колени. Некоторые из них плакали. Де Монтефор взглянул на меня, и цвет его лица изменился.

– Нет! Ты не можешь этого сделать! Это несправедливо!

– Это справедливо.

И я нанёс резкий удар Экскалибуром отрубая ему голову.

Меч рассек его толстую шею, словно воздух. Какое-то мгновение де Монтефор просто стоял на коленях, широко раскрыв глаза, а потом из длинного красного разреза потекла кровь. Он содрогнулся, его голова откинулась назад и упала. Кровь фонтаном хлынула из обрубка шеи. Он повалился на бок, судорожно хватая руками пустоту.

Я посмотрел на Экскалибур. На лезвии не было ни капли крови. Я убрал его, и тотчас же меч и ножны исчезли, снова став невидимыми. Кое - кто из зевак снова закричал - теперь разочарованно.

Я пошёл прямо на них, и толпа расступилась, открыв мне широкий проход. Я продолжал двигаться, ни на кого не глядя. Я обдумывал то, что сделал. Я убивал и раньше, в своё время, когда это было совершенно необходимо, но я не палач. Я убил де Монтефорта хладнокровно и спокойно, даже не задумываясь.

И это было не похоже на меня. Именно так поступил бы Уокер… но я никогда не хотел быть таким, как он. Мне оставалось только гадать, не был ли этот импульс внешним воздействием. Достаточно ли самого владения Экскалибуром, чтобы повлиять на мой рассудок, повлиять на мои суждения. Я понял, что остановился, и нахмурился так сильно, что у меня заныл лоб. Люди попятились от меня.

– Привет, Жюльен, - сказал я.
– Пришёл посмотреть, как всё обернулось?

– Ты убил этого человека, - сказал Жюльен Адвент.

– Я Казнил его.

– Хладнокровно.

– Ты же знаешь, что я так не поступаю. Я думаю, это меч казнил его и использовал для этого меня. Меч меняет меня…

– Возможно, неожиданно согласился Жюльен.
– Есть много историй об Экскалибуре, которые не вошли в традиционные легенды о Короле Артуре. Могу я взглянуть на меч?

Я вытащил клинок и держал его перед собой. Жюльен долго смотрел на него, его глаза были полны золотого сияния меча. Я бы позволил ему подержать его, если бы он попросил, потому что он был настоящим человеком, но он этого не сделал.

– Нет, - сказал он наконец.
– Я недостоин.

–

К чёрту всё это. Ты намного достойнее меня, но держу эту чёртову штуковину я.

– Убери его, - попросил он, и я послушался.
– Жюльен тяжело вздохнул.
– Это заманчиво, но человек должен знать свои пределы. И не испытывать себя. Тебе нужно больше знать о мече, который ты носишь, Джон, и ты не можешь получить знания здесь. Тебе придётся покинуть Тёмную Сторону, отправиться в Лондон и поговорить с Лондонскими Рыцарями.

– Таков был план, пока меня не отвлекли, - сказал я.
– Вся эта история с замещением Уокера подождёт моего возвращения.

Я ожидал возражений, но Жюльен медленно кивнул.

– Я понимаю. Нелегко носить такую легенду, как Экскалибур. Лондонские рыцари - интересный Орден. У них можно многому научиться. И, возможно, они могли бы кое-чему научиться у тебя. Если вы не убьёте друг друга. В своё время я несколько раз с ними работал. Хотя они сильно изменились с тех пор, как Виктория взошла на трон.

– Могу я получить от вас рекомендательное письмо?
– Примерно такое: “Это хороший человек, несмотря на всё, что вы возможно слышали он сделал много хороших вещей, пожалуйста, не убивайте его”?

– Должен признать, что мы с рыцарями в последнее время не в лучших отношениях. Они не одобряют меня с тех пор, как я поселился на Тёмной Стороне. Они думают, что я сбился с короткого и прямого пути, а я думаю, что они - кучка высокомерных, заносчивых придурков. Но они знают своё дело. В конце концов, они - последние защитники Камелота.

– Не за что извиняться, Жюльен, - сказал я, - но думаю, что передам письмо.

Жюльен серьёзно посмотрел на меня.

– Будь осторожен, Джон. Лондонские рыцари сделали много хорошего в мире, но только на своих собственных условиях. Они видят многие вещи в чёрно-белых тонах и у них нет времени ни на один из оттенков серого.

– Тогда мне придётся их воспитывать, - весело сказал я.

Он вздохнул.

– Всё закончится слезами. Я это знаю.

ТРИ

Память, Которая Несёт На Себе Следы Оружейного Нагара.

Я возвращаюсь в реальный Мир, но никто не говорит, что я должен при этом себя превосходно чувствовать. Собственно Лондон никогда не казался мне домом. Дом - это место, где обитают монстры; дом-это место, где кто-то пытается убить вас каждый день; дом - вот где моё место. Я всегда знал, что моё место - ЗДЕСЬ - среди других монстров.

Но в моём деле ты идешь туда, куда тебя ведёт работа. Поэтому я направился к станции метро: “Белая Часовня”, а Сьюзи Дробовик молча шагала рядом. Она смотрела прямо перед собой, её лицо было холодным, спокойным и очень опасным, как всегда, и возможно, только я мог понять, как сильно она была напряжена. Сьюзи никогда не бывала слишком демонстративной, за исключением тех случаев, когда она стреляла в людей.

Ей требовалось много времени, чтобы ужиться со своими эмоциями, и она всё ещё не была уверена, что делать с некоторыми из них. И вот теперь я направлялся навстречу опасности, в ту часть моей жизни, которую она никогда не знала и не разделяла, и я не мог позволить ей пойти со мной. Я не мог, по самым разным причинам. Она не опустилась бы до спора, и у неё было море гордости, чтобы не красться за мной, поэтому она согласилась сопровождать меня до станции, чтобы убедиться, что никто не помешает мне по пути. Я ничего не сказал. Как я мог? Я всегда гордился тем, что она мой спутник.