Рюрик. Сын Годолюба
Шрифт:
А нападений с моря бодричи не боялись – кто из мелких ярлов данов или свеев решится напасть на град, охраняемый княжеской дружиной в сотню с лишним гридей? Отборные витязи, закованные в кольчуги, способны вывести в море сразу три боевые ладьи – да ведь и купцы при особой нужде соберут еще с сотню опытных воев! Это не говоря уже об ополчении Велиграда – стена щитов аж шести сотен крепких мужей в самом расцвете сил встретит на суше любого противника! Нет – и никогда не было раньше безумцев среди разбойных ярлов, готовых налететь на столь богатый, славный своими воинами славянский град…
Да, ярлов не было.
Но сегодня к Велиграду идут десятки драккаров. Десятки! Годолюб никогда не видел столько боевых судов датчан единовременно. Да собственно, у причалов крупнейшего славянского порта сейчас стоит немногим больше ладей! Князь надеялся, что слова купца Горислава о огромной рати данов были преувеличением – у страха, как известно, глаза велики. И рискни враг напасть пусть даже на десятке драккаров, Годолюб решился бы дать им открытый бой на земле.
Однако лучи закатного солнца окрасили царственным багрянцем паруса больше, чем пятидесяти драккаров – на пятидесятом князь сбился со счета, ясно осознав, что такую орду мог привести только сам конунг Гудфред…
Осознал он и другое – дружина Дражко, чья крепость Микилинбор стоит всего в двенадцати верстах от Велиграда, коли даже и успеет прийти на помощь, ход грядущей сечи не изменит.
Чтобы справится с войском данов, нужно созывать родовое ополчение со всей земли бодричей…
Ранее у ободритов и данов не было как прочного мира, так и большой войны. Славянские морские разбойники из числа вагров и русов-руян часто наведываются к данам, нападая на их поселения на суше или на купеческие кнорры в море. Не брезговали и драккарами таких же морских разбойников, коли силы были равны!
А даны, в свою очередь, ответными набегами разоряли поселения на острове Фембре, служащим оплотом ваграм; нападали они и на остров Руян. Но последний значительно удален от полуострова данов – к тому же воинственные руяне в последние годы стали чаще выходить в море, чем даже вагры! Постепенно прибирая к рукам славу самых свирепых и яростных в сече варягов… Ну, так ведь и святилище верховного бога войны Святовита в Арконе возвели на Руяне не просто так!
И не случайно ему приносят человеческие жертвы…
Все изменилось с франкского завоевания и подчинения саксов. Нет, даны не были союзниками нордальбингов – иначе не остались бы в стороне, пока их завоевывают. Хотя конунг Сигфред в свое время предоставил убежище вождю саксов Видукинду и его ближникам… А вот сын Сигфреда, молодой конунг Гудфред, упрямо ждал, когда франки ударят по его собственной земле – в конце концов, последние покорили как Саксонию, так и королевство фризов, набрав небывалую мощь при Карле Великом!
И четыре года назад Гудфред собрал большую рать в Хедебю, у южной границы своей земли – в ответ на появление войска франков за Лабой. Но тогда все решилось переговорами – и вот даны вдруг показались
Годолюб замер на стене малой княжьей крепости, возвышающейся у самого берега и прикрывающей пристани. Рядом с отдельным причалом замерли и ладьи его дружины, готовой в любой момент выйти в море… У князя на мгновение промелькнула дикая мысль – вот прямо сейчас сесть на корабли и отчалить! Бежать с дружиной, молодой женой и младенцем хоть на Аркону, под защиту воинственных руян и храмовой стражи Святовита, хоть к поморянам в Волин… Да хотя бы и вовсе в Новгород, к тестю Гостомыслу!
Мысль мелькнула – и тотчас пропала. Слишком близко подошли даны – еще чуть-чуть и начнут высадку в узком заливе корабельной стоянки. Не уйти от них, даже на быстроходных славянских ладьях сейчас не прорваться сквозь густую цепь драккаров, только бесславно сгинуть в море… Еще повезло, что купец Горислав встретил ворога! Иначе Гудфред, чего доброго, напал бы ночью, с легкостью перемахнув итак невысокие стены Велиграда, а уж там… Князь и старшие дружинники крепко спят после хмельного пира, ополчение не собрать – так и проснулся бы Годолюб от удара датской секиры!
Чтобы после упокоиться уже навеки…
Но ведь и даны смекнули, что обнаружены – и потому поспешили выйти к городу прежде, чем большинство купцов с добром (а то и князь с дружиной!) покинули бы Велиград... Великое же войско собрал Гудфред – не меньше, чем Дражко на поле Свентана! А значит, защитники града уступают данам вчетверо. О том, чтобы дать бой за городскими стенами, и помыслить невозможно – вот только сами-то стены Велиграда каковы?
Нет, сама княжья крепость хорошо защищена – с наскока ее не возьмешь, да и штурм обойдется ворогу большой кровью. Полностью круглая, она возведена из деревянных клетей, заполненных землей, песком и камнем – и клети рубились в несколько рядов, одна над другой так, что общая высота стены превышает человеческий рост в пять раз.
Поверху же основания из клетей поставлен тын – правда, на небольшую высоту, всего-то до груди лучников и метателей сулиц. Но ведь большего и не надо! Крепкие дубовые ворота не всякий таран возьмет – а чтобы враг не сумел поджечь стены, их прикрывает глинино-земляная насыпь. Наконец, глубокий ров, грунтом из которого набивали клети, сам собой заполнился водой… Да еще он бы не заполнился у самого морского берега! Может статься, пройдут многие годы – и наступающее море поглотит княжью крепость, похоронит в своих водах ее останки…
Но случится это много позже – а покуда данам придется пролить немало своей крови, чтобы захватить твердыню Годолюба!
Другое дело, что если пересечь всю крепость от «морских» ворот, ведущим к причалам – и до ведущих в сторону города врат (стоят они друг напротив друга), да при этом считать шаги, то можно насчитать от сотни до ста тридцати шагов. Это у кого какой рост и способность к счету… Очень мала княжеская твердыня, служащая убежищем для дружинников и их семей, да самого Годолюба с близкими. В ней не то, что горожан, в ней даже всех малых деток Велиграда не укроешь…