Рюрикович 3
Шрифт:
По этой причине княжна собралась снять номер в гостинице и обосноваться на пару месяцев. Конечно, Годунов тут же замахал руками с криками, что ни о какой гостинице и речи быть не может. Его поддержал и Ермак. Два этих влюбленных селезня безапелляционно заявили, что раз в поместье есть гостевая комната, то княжна безо всяких проблем может её занять.
Княжна для вида смутилась, а потом улыбнулась и поблагодарила нас за доверие. Ермак и Годунов едва в пляс не пустились от такой новости.
Эх, а я-то уже обрадовался, что странная гостья
Я только улыбнулся в ответ на такое. Годунов, правда, не преминул заметить, что улыбка у меня вышла кислее лимона, но кто ему поверит?
Ещё я заметил, что княжна не просто так ведёт себя, а подпускает лёгкую ворожбу, стараясь всем понравиться. Впрочем, ворожба не очень сильная — на балах умелые интриганки посильнее запускают, чтобы очаровать нужных мужчин. Однако, на Годунова и Ермака с остальными домашними это действует.
Я же отбиваю её ворожбу. Дело нехитрое, а ей это явный сигнал, чтобы на меня своё влияние не распространяла. Хм, правда, этого сигнала она как будто не понимает, порой приходится усиливать ответку, обращая ворожбу против неё же. Только тогда давление ослабевает.
Мне пару раз даже становилось чуть жалко княжну — она же старается понравиться, а у неё в это время голова должна трещать как спелый арбуз. Но ведь не сдаётся! И Тычимба не раз говорил, что она то и дело останавливает на мне взгляд, когда я отворачиваюсь. Как будто пытается просверлить спину горящими желтоватыми глазами.
Но я человек закалённый, меня такой хренью не возьмёшь!
Так получилось, что княжна Мамонова теперь с утра занимает ванную комнату. И тем, кто не успел воспользоваться ванной до неё, приходится страдать в ожидании. А мне не нравится страдать!!!
Об этом я и сообщил Годунову и Ермаку, когда мы в очередной раз выехали на учёбу. Благодаря продаже мотоциклов нам удалось выручить немного денег. Как раз столько, чтобы Михаил Кузьмич смог купить подержанную машину «на которой не стыдно будет княжичей подвозить». Ещё финансов добавили сущности горгулов, которые чуть ли не с руками взял Толстяк Гиви.
В общем, пока на жизнь появились денежки, но только пока. В скором времени они снова угрожали закончиться. И это почему-то меньше всего волновало моих влюбленных пассажиров!
— Да ладно вам, Иван Васильевич, — отмахнулся Годунов. — Подумаешь, почистил зубы не в ванной комнате, а в бане. Это такие мелочи жизни, на которые не стоит обращать внимания.
— Ага, внимание стоит обращать только на аппетитную грудь и упругую попку, — буркнул я в ответ.
— Так это судьба всех нормальных мужчин, — отозвался с переднего Ермак. — Это же природой заложено — для продолжения существования человеческого рода!
— Философ, блин, — покачал я головой. — Что же мне с вами, философами, делать?
— Понять и простить? — захлопал ресницами Годунов.
— Вот ещё! Никакого прощения не будет. Будет только спрос и спрос
— Да как же тут не понять, — кивнул Годунов. — Но мы же недавно продали мотоциклы. И ещё тётя обещала княжне Мамоновой деньги прислать…
— Вы будете брать деньги у дамы? Или так природой не заложено для продолжения существования человеческого рода? — хмыкнул я в ответ.
— Ну, вообще-то воины у дам денег не берут, — галантно ответил Ермак, а потом вздохнул. — Что, совсем тяжко с финансами, да?
— На пару недель жесткой экономии хватит, но кто же будет экономить? Вам же явно захочется как-нибудь щегольнуть перед княжной? Букет подарить или духов коробочку?
— Вообще-то, я заказал коробочку, — смущенно ответил Годунов. — Не знал, что у нас туго с деньгами.
— Да и я букет роз оплатил, должны в обед доставить, — поник головой Ермак.
И вот что с ними будешь делать? Я ведь только наугад брякнул, а попал точно в цель. Если эти два ухаря в самом деле сделали покупки, то наш бюджет ужался до одной трети. А это означает, что снова нужно выдвигаться на заработки.
Но ведь можно и отказаться от покупок! Можно отменить их и тогда…
Я только вздохнул, глядя на светящиеся глаза своих товарищей. Скорее, они свою кровь сдадут до последней капли, чтобы оплатить покупки, чем откажутся от подарков.
— Господин Рюрикович, у вас в самом деле финансовые проблемы? — подал голос Михаил Кузьмич. — Может, я могу чем помочь?
— Да ну, Михаил Кузьмич, вы и так нам помогаете сверхмеры, — отмахнулся я. — Вы же тоже на зарплате у меня, а сейчас сами понимаете, что старший брат вряд ли будет помогать своему любимому младшенькому. У остальных же господ мне просить денег гордость не позволяет. Думается, что снова придется ехать на Серые Омуты…
— Не, я это понимаю. Конечно, сожалею о подобном, но сам тоже деньгами не богат. Тут другое… Все дело в вашей славе воина и заступника. Что ни говори, а земля слухами полнится, а о вас только хорошее говорят. Пусть и не все. Однако, ко мне обратился один купец из Глушково и попросил с вами свести. Говорит, что есть до вас просьба, — ответил водитель.
— Если огород картошки вскопать, то мы не согласны, — тут же выпятил грудь Годунов.
— Вообще-то картошка не налетает на тебя сверху и не бьёт когтём и клыком, — мягко напомнил я.
— Но всё равно, подобное ниже нашего достоинства!
— Не, господин Годунов, купец Рябов вряд ли на такое будет просить познакомить с царевичем. Ему проще и дешевле будет местных крестьян сподобить. Осунувшийся он был и похудевший, да ещё и не брился с неделю, наверное… — проговорил водитель. — Какая-то другая у него беда случилась.
— Ну что же, думаю, что после учёбы мы к нему заглянем. Глушково же неподалёку от нас находится?
— Да минут двадцать пути, — ответил водитель.