Рюрикович 3
Шрифт:
— Пейте-пейте, друзья! — поддержал меня сидящий рядом Михаил Кузьмич. — Неужели вы думаете, что после всего, что он для вас сделал, будет вас травить?
— Ну, травить не будет, но какую другую неприятность может совершить, я его знаю! — ответил Годунов.
— А по сопатке? — снова пришлось свести брови воедино. — Если бздите, господин Годунов, то отойдите в сторону — не портите воздух господину Токмаку!
— А вот я не боюсь! — выпятил грудь Ермак и протянул руку. — И в самом деле, отойдите, господин Годунов, не мешайте…
— Чего? Меня обвиняют в трусости? —
Он чуть ли не выхватил у меня из рук кружку, сморщился, как будто собрался пить лимонную вытяжку, выдохнул, а потом в несколько глотков осушил. После того, как оторвал кружку от губ, Годунов показал, что внутри ничего не осталось, вытряхнув последние капли на траву.
— Вот так вот это делают настоящие дворяне! — с вызовом он взглянул на Ермака. — И вовсе это не страшно. Да, пахнет не очень, но если не дышать, то можно…
Я в это время забрал кружку, снова наполнил её и протянул Ермаку:
— Ну что, рискнете, Ермак Тимофеевич? Или господин Годунов окажется сильнее вас духом?
Судя по перекошенной роже Ермака, я задел его за живое. Он выхватил у меня из рук кружку и единим духом вылакал всё разом. Повторил жест Бориса:
— Ну что, слаб я духом, Иван Васильевич?
— Силен-силен, — кивнул я. — Молодцы, ребята. Теперь же вам нужно подняться в комнаты и немного отдохнуть. Если появится сильная потливость, легкая дурнота и головокружение, то не обращайте внимания — это из вас выходит то зелье, которым вас опоила Мамонова.
— Вот же… звезда какая, — в сердцах высказался Токмак. — А я ведь и чувствую, что-то со мной неладно. Вроде всегда с бабами себя вел по-геройски, а тут тряпкой распластался и прямо хоть выжимай!
— И я тоже, — проговорил Годунов. — Тоже почуял что-то не то…
Я удержался от усмешки. Уж Годунов-то мог почуять… У него и женщин-то толком не было, если не считать покровительницы, но там… Там я не спрашивал, а Годунов не распространялся об этом особо.
— Господа, я вижу, что вы почти что излечились. Завтра вообще станете огурчиками. Лучше прежних. Сейчас же постарайтесь отдохнуть. Увидимся завтра.
Товарищи поклонились и двинулись в сторону дома. Я же с Михаилом Кузьмичом остался убирать своё представление. Когда оба товарища скрылись за дверью и оказались вне досягаемости для разговора, Михаил Кузьмич спросил:
— Что это за тайное зелье такое, Иван Васильевич? Что-то пахнет знакомо.
— Как компот вперемешку с супом? — спросил я.
— Ну да, наиболее точное определение, — кивнул тот в ответ.
— Так это оно и есть. Тут чернослив, инжир, мясные косточки, соленые огурцы, селедка и ещё несколько всяких-разных компонентов для слабительного. Ничего, Михаил Кузьмич, продрищутся — окончательно прочистятся. Последний шаг по отношению к мозгу и телу. Может, впредь станут более осмотрительными. Хотя, может и не станут, тогда придется повторять всё по новой… Но, мне кажется, что после моих процедур, они станут остерегаться.
— Да, жестко, но эффективно, — кивнул Михаил Кузьмич. — Если не понимают через мозг, то поймут через другое место.
Мы всё убрали,
— Иван Васильевич! Я этого вам никогда не забуду-у-у-у!
— Опс, — я остановился и посмотрел в сторону дома. — Сейчас мне лучше не показываться дома. Пусть ребята полностью очистятся, переспят с мыслью о хорошем, а уже завтра и в самом деле станут как новые.
— А вы как же, Иван Васильевич? — спросил Михаил Кузьмич.
— А я в гостинице переночую, — пожал я плечами. — Уж на ночь-то у меня денег хватит. Пока что лучше не показываться на глаза ни Годунову, ни Токмаку. Иначе мой вид может вызвать у них ещё больше возмущения.
Мы понимающе переглянулись. Михаил Кузьмич улыбнулся:
— Может вы и правы, Иван Васильевич. Ну ладно, если что, я скажу, что вас к себе пригласила знакомая барышня. А уж какая барышня — вы сами скажете.
— Конечно, — кивнул я в ответ.
На этом мы и расстались. Он двинулся к гаражу, чтобы отнести котел и прочее, а я пошел по направлению к воротам. По пути велел Тычимбе захватить мой походный рюкзак.
Да, для всех я сегодня ночью буду ночевать в гостинице, но на самом же деле я собрался проведать открывшийся неподалёку Омут. Он пока что был серым, но размеры говорили, что он был небольшим.
Ведарей поблизости для оценки и придания цветной идентификации не было, поэтому стоило проверить — что такое открылось рядом с деревней? Может быть получится собрать немного сущностей для дальнейшей перепродажи Толстяку.
К сожалению, купец Рябов так и не заплатил нам за вылазку. Возможно, он забыл, а может быть и вовсе решил не платить. Я не стал ему напоминать об этом. Как только пройдёт горе, то вид живых детей напомнит ему о том, кто их спас.
И кто не смог спасти его жену…
Но, извращенцы наказаны сполна. Кто о них будет плакать? Возможно, родные и близкие, но это уже их забота. Приспешники Жгута знали, чем им грозит карьерный рост…
Для поддержания алиби я зарегистрировался в местной гостинице. Даже успел поспать до наступления сумерек. После же выскользнул никем незамеченный и вызвал такси.
Молчаливый таксист довез меня до нужного места и высадил за три километра до Омута. Дальше я решил пройтись пешком, чтобы не пугать водителя и не подвергать его жизнь риску.
Пришлось углубиться в леса по непроглядной тьме. Мои навыки ведаря и подсказки Тычимбы помогали двигаться почти бесшумно. Я постепенно приближался к тому месту, где открылся Омут.
Темнота окутывала землю, словно тяжёлый бархатный покров, скрывая под собой тайны ночи. Луна изредка выныривала из плотной ткани, отбрасывала слабый серебристый свет и придавала пейзажу зловещий оттенок. Ветви деревьев, словно длинные пальцы, тянулись ко мне, шепча что-то на ветру.
Я подходил всё ближе и ближе. Тычимба уже успел донести, что Омут пока что не начал выпускать тварей. Пока что он находился в состоянии относительного покоя. Правда, располагался портал сейчас не вертикально, а горизонтально. Словно небольшой пруд неожиданно образовался на полянке.