Рыжая из шоу-бизнеса
Шрифт:
— Полностью согласен. На все сто.
Из динамика донесся голос Норы. Но теперь какой-то вежливый, даже ласковый. «Девочки!.. Уборщицы!.. Пожалуйста!.. Быстро с вениками на второй пандус!.. Там какой-то вредитель намусорил!».
Надя резко встала с дивана, мельком взглянув в зеркало, поправила прическу и отошла к окну.
— Вот что, друг Серега! Я тебя так буду называть, — глядя в окно, не оборачиваясь, сказала она. — Сгоняй в буфет, принеси кофе, покрепче, скажи для меня,
Сергей направился к двери, но на самом пороге остановился.
— Извини. У меня с собой денег нет.
Надя резко повернулась и, покачивая головой, негромко засмеялась. Когда смеялась, слегка морщила нос, и вокруг глаз появлялись мелкие морщинки. Сергею это сразу понравилось. Она становилась какой-то открытой и абсолютно беззащитной.
— Фантастика! — прошептала она. — Сразу видно, ты не из нашей братии. Скажи в буфете, для меня. Они запишут в книжечку, — тоном школьной учительницы, продолжила Надя, — У них такая бухгалтерская книга есть. Они всех туда записывают. Потом все скопом расплачиваемся. Чеши, друг Серега! Это надо… денег нет!
Сергей кивнул головой, по-военному повернулся «кругом!», двинулся на выход и столкнулся, нос к носу, с вошедшим поэтом-песенником Скворцовым. Тот отдал ему честь и пропустил в коридор.
— Какие люди-и! — равнодушно пропела Надя.
Она подошла к гримерному столику, опустилась на стул и начала внимательно рассматривать свое лицо.
— С чем пожаловал? Очередной серьезный разговор?
Скворцов взял стул, перевернул спинкой вперед и сел на него верхом, совсем близко к Наде.
— Мальвочка! Ты меня любишь?
— Не то слово. Только этим и занимаюсь. Подай полотенце.
— Сначала ответь. Ты меня любишь? Все-таки, я тоже приложил лапу к твоему восхождению на Олимп.
— На… куда!? В таком кабаке петь не довелось.
Надя раскрыла одну из коробок с вазелином и начала пальцами накладывать его на лоб и щеки. Одной рукой придерживала волосы, откинув их назад, другой от души мазала физиономию.
— А ты сам-то? — вдруг спросила она. — Сам себя любишь?
Скворцов коротко хохотнул и помотал головой.
— Не очень. Вернее, не слишком. Иной раз с утра посмотришь на себя в зеркало.… Так бы и дал, сам себе по роже.
— Не сдерживай порывы. Вредно для здоровья. От сдержанности бывает рак.
Николай Скворцов удовлетворенно улыбнулся, словно услышал приятный комплимент и поудобнее уселся на стуле. Смотрел при этом на отражение Нади в зеркале, хотя она сидела рядом.
— Слушай, Мальва! А ведь у нас с тобой был роман.
— Отвали!
— Точно помню, был. Еще до моей женитьбы на Наталье.
— Отвали, сказала! Мне и так несладко.
—
— Таким как ты. Отвали!
— Ладно, сменим тему. Но роман у нас, все-таки, был.
— Спьяну чего не померещится.
— Я тогда еще не пил! — наигранно-возмущенным тоном сказал Николай. — Только закусывал. Если начистоту, я и на Наташке женился, чтоб быть поближе к тебе. Созерцать, так сказать!
— Ты глухой, да? — начала раздражаться Надя. — Денег нет. И неизвестно. Будут только в конце недели. Отвали!
— Ты на редкость прагматическая натура. Удивляюсь, как в такой хрупкой оболочке столько всякого помещается.… Всякого и разного!
— Ты мне начинаешь надоедать! — серьезным тоном сказала Надя. И даже не секунду перестала мазаться. — Денег нет, уже сказала. Хочешь выпить, пойди в буфет, пусть запишут на мое имя…
— Я о серьезном… — обиженным тоном протянул Скворцов.
Он вытащил из-под себя стул, отставил его в сторону, отошел к окну и достал из кармана несколько смятых бумажек.
— Ты, я слышал, подыскиваешь новый репертуар.… Послушай, отниму всего несколько минут…
— Не надо! — заорала Надя. И даже шваркнула на столик коробку с вазелином. — Не надо-о! Отвали по-хорошему! О работе ни слова! Написал хорошие стихи, в чем я сильно сомневаюсь, приходи завтра. С утра и абсолютно трезвый!
— Я действительно написал неплохие стихи! — растерявшись, начал бормотать Скворцов. — Впервые за последние несколько лет. Ты послушай! Две минуты можешь мне уделить!?
— Слушай, Бальмонт! Мать твою… — угрожающим тоном прошипела Надя. — Я ничего не решаю в одиночку, только с Игорем, ясно-о!? С тех пор как ты слетел с эстрады, многое изменилось…
— Настоящая поэзия всегда в цене. Послушай только несколько строк, сама все поймешь…
— Отва-али-и!!! — чуть не плача, взмолилась Надя, — Ты мне мешаешь! У меня работа-а!!!
— Послушай! Пять строк! Всего пять строк!!!
Осторожно открылась дверь, на пороге появился Сергей, со стаканом кофе на блюдце в одной руке, с пирожными на тарелке, в другой. Он ногой прикрыл за собой дверь, поднял глаза на Надю.
— Сереженька! — радостно попросила Надя. — Огромная просьба, если не затруднит.… Выброси этого… Тютчева в окошко! Пожалуйста! Он меня достал!!!
Сергей, хмуро поглядывая на поэта-песенника, подошел к гримерному столику, аккуратно поставил перед Надей тарелки. Та, тут же схватила стакан, сделала довольно большой глоток.
Поэт-песенник Николай Скворцов с мрачным видом рассовывал по карманам смятые листы бумаги. При этом он даже не смотрел на Надю, словно, ее вовсе не было в гримерной.