Рыжий и черный

Лаас Татьяна

Он старательно принюхивался, ища нотку жасмина. Вместо этого пахло лавандой от свежезастеленного белья на кровати, терпко полиролью для мебели, ваксой и едой из ресторана…

Ничего не получалось. Он не мог уловить аромат Лиз. Ни жасминовой нотки, ни цитрусовой. Ничего. Он силился, но лишь сильнее запахло мужским парфюмом и едой. Кажется, сейчас в ресторане подавали рыбу и что-то грибное. Собственное бессилие раздражало до ярких искр перед глазами, до судорог в сжатых пальцах, до липкого страха не успеть…

Грег силой заставил себя расслабиться и снова вспомнить Лиз, прогоняя прочь ветивер, назойливую розу

и запахи еды. Лиз… Она… Последние дни она… Она…

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Как учил его в Ренале один старик-монах. Тогда в одиночестве храма, пропахшего сандалом, у него получалось отрешаться. Вдох. Выдох.

Тонкая нить из медвяного аромата подснежника повела его прочь из номера. А он и не заметил, как она сменила духи. Коридор. Её номер. Снова коридор. Холл — предупредить Андре о поисках Лиз. Рыкнуть на мешавшихся офицеров, предлагавших свою помощь — они разрушали сосредоточение, они разрушали тонкую медвяную нить, соединявшую его и Лиз. Лестница. Цокольный этаж. Лиз уверенно шла ко входу в катакомбы, и Грег не понимал, зачем ей это. В холодном застоявшемся воздухе подземелий аромат Лиз стал ярче, и Грег позволил себе отвлечься и зажечь светляк — да, последствия эфирного истощения еще давали о себе знать, еще было тяжело следить за дорогой и освещать путь, но мимо полок с фонарями и касками он пробежал сам, вполне осознанно.

Чувство направления подсказывало, что Лиз направлялась в северном направлении. Там… Там на глубине в сотню ярдов потенцитовая шахта. А если она чуть сменит направление, в сторону Моста Сокрушителя, то упрется в импровизированное место отмывки потенцитовой породы. Там показатели пыли превышают допустимые даже для мужчин! Гарантированная смертельная доза без защиты органов дыхания. Грег судорожно поискал в карманах платок, понимая, что тот его почти не защитит. К демонам защиту! Надо двигаться дальше, Лиз сейчас одна в темноте, холоде и потенцовой пыли.

Если с Лиз что-то случится, то только из-за него. Из-за его невнимательности, из-за его занятости, из-за его эгоцентризма — весь мир вращается только вокруг него и его службы!

— Хрень, хрень, хрень!!! — проорал он в черный зев штрека. В случившемся только его вина.

***

Лиз заставила себя открыть глаза. Даже пальцам уперлась в веки, не давая им сомкнуться. Если она их закроет, если сдастся хоть на миг, если позволит себе быть слабой, то никогда не вернется назад. Ей нельзя быть слабой — она одна во всем мире. Ей надо вставать и идти назад. Ей надо вернуться — тут сотни лье подземелий, её никогда не найдут.

Встать! Двигаться! Идти! Хотя нет, сперва понять, где она находится, чтобы найти ближайший выход из подземелий. Грег умел ориентироваться даже там, где никогда не был. Она же исходила тут сотни лье. Она тут все знает. Она не может заблудиться, потому что иначе её не найдут.

Она с трудом села, прислоняясь спиной к ледяной каменной стене. Из носа текла кровь. Лиз вытерла её рукавом, запрокинула голову назад, но это не помогло — только стала давиться кровью, бегущей теперь в глотку. В ушах стоял неумолчный гул близкого океана. В глазах двоилось и странно светилось — Лиз готова была поклясться, что видит то, что не существует: синее сияние крупинок потенцита на полу и стенах, пляски пыли в воздухе. Фонарь погас, но темно не было. Пока хватало глаз, везде светились тоннели —

неярко, идти при таком свете трудно, но лучше, чем полная темнота.

Лиз снова вытерла текущую по подбородку кровь. Надо вставать и идти. Надо! Только сперва понять, куда идти. Думать, почему она тут оказалась, она будет позже. Потом. Не сейчас.

Она встала. Ноги тут же подогнулись, и, чтобы не упасть, пришлось плечом упираться в стену. Вот так, шаг за шагом, в странном синем свете, захлебываясь своей кровью, идти, иначе смерть. Глупо погибнуть сейчас, когда её ждут. Грег. Брок. Даже Андре и несносный Анри.

В воздухе на фоне синего сияния появилось иное — более яркое, тянущееся в воздухе, как нить. Путеводная нить. Лиз пошла за ней, понимая, насколько была глупа в оценке поведения Грега в катакомбах Провала. Она тогда думала, что его вежливость, его галантное обращение — всего лишь боязнь заблудиться в подземельях без её помощи. Как же она ошибалась! Грег мог выбраться из катакомб сам, ведомый такой вот нитью. Ему не надо было обманывать Лиз своим поведением. Он сам по себе вежлив, воспитан, просто немного несдержан.

Лиз гнала прочь мысли о том, почему она видит эту путеводную нить. Да, она помнила, как Кюри стал эфирником. Она знала, чем это грозит ей, но об этом она подумает потом. Не сейчас. Потому что если она заставит себя думать о том, что стала эфирницей, то смысла выбираться из катакомб никакого. Смысл умереть на руках Грега? Уж лучше забиться в уголок и умереть тихо, без диких силовых штормов, как в прошлом году устроила Виктория Ренар. Лучше и честнее умереть в одиночестве, никого не забирая с собой.

Нужно идти. Руки онемели. Ног она уже давно не чувствовала. Она словно плыла где-то под потолком, помня только главное — идти за нитью. Голова кружилась. В глазах то и дело темнело. Но даже тогда за веками что-то тускло светилось, заставляя двигаться.

Когда её кто-то поймал и подхватил на руки, согревая своим теплом, она лишь смогла выдавить:

— Я опасна… Маг… Бло… Ки… Ра… Тор…

— Лиззи, держись, сейчас станет легче. Чуть-чуть потерпи. Самую малость… — уговаривал её самый дорогой голос на свете.

— Грег… — ей было важно сказать, но язык заплетался, а глаза отказывались открываться. — Прости…

— Шшш!

Её положили на холодный пол. Потом вновь подняли, закутывая во что-то теплое, шершавое, пропахшее розами. Шинель Грега, поняла Лиз.

— Все будет хорошо, — пробухтел в этот раз Брок — явно его хрипловатый, до сих пор не исправившийся после заключения в Особом отделе голос. Её левую руку потянули вверх, и Грег возмутился:

— Руки прочь! Лиз моя!

— Но только я…

— Лучше обезболь её кисть, — попросил голос Грега.

С ней что-то делали, но Лиз уплывала куда-то прочь в темноту и одиночество, не в силах больше ничего сказать. Даже путеводная нить за веками погасла.

Брок прошептал тем самым голосом, после которого он шел бить себя обо что-то:

— Это только моя вина. Это я рассказал Лиз про Кюри и то, как он стал магом.

Лиз хотела возразить, но сил не было.

— Моя, — сурово возразил Грег. — Она просила купить ей амулет или механит, чтобы защититься от меня. Я отмахнулся от её просьбы, решив, что время еще есть. Так что, Брок, это только моя вина — из-за меня она пошла сюда, чтобы стать эфирницей.