Рыжий: спасти СССР
Шрифт:
— Милые дамы, здравствуйте! — поздоровался я с вахтёршами.
Вахта располагалась, конечно, прямо на входе в общежитие, справа, в углу небольшого холла, за которым была лестница из десяти ступеней к лифтам. Казалось, что я попал в ботанический сад, столько здесь было декоративных цветов. Но возвышался над всем этим зеленым великолепием метра два в высоту и с приличной кроной лимон. Причем с веток свисали лимончики! А что, кошерно… Выпил, сорвал лимончик, закусил. Ну или чай попить.
И вот здесь, словно на курорте, чтобы спрятаться в кроне дерева от палящего солнца, под лимоном, сидели две дамы. Одна была полной, с окрашенными в жженный
На столе, на газетке лежало сало, зелёный лучок, нарезанный хлебушек. До моего прихода дамы вели под сенью лимона неспешную беседу.
— Приятного аппетита, — пожелал я.
— Ага, спасибо. А ты к кому, парень? — с полным ртом спросила полноватая дама с пышной причёской.
— Я ваш новый сотрудник, — я старался быть приветливым.
Вытерев рот явно казённым полотенцем, которых, наверняка, не хватает, чтобы раздать проживающим, пышноволосая дама пристально меня осмотрела.
— Экий жених! — высказала своё экспертное заключение женщина.
— Для дочки твоей прямо-таки подойдёт! — заметила другая дама. — Вот только рыжий… Не нравится мне рыжие…
И сверкнула глазом.
— Я тоже рыжих не люблю, — сказал я, и дамы громко, с хрюканьем рассмеялись.
А приятные мадамки. Понятно, что нашли себе теплое местечко, где и работа такая, что захочешь и не найдешь, чем заниматься. Однако, все ли так в их трудовой деятельности? Меня тут пугали чуть ли не фронтовыми условиями, а тут надо же — мамзели под лимоном чаи гоняют?
— Дамы, а не угостить ли вас молочным шоколадом? — спросил я, доставая из внутреннего кармана плитку «Алёнки».
Лакомство несколько подтаяло, несмотря на то, что на улице пасмурно. Но разве это остановит сластен?
— Гляди-ка, Никитична, а он ещё и щедрый. Для Ленки твоей само то в женихи, горе только, что рыжий, — балагурила женщина с короткой стрижкой.
— Все правильно! Рыжие — все бесстыжие, — поддерживал я атмосферу.
— Это точно. Был у меня один рыжий…
— Ну, Ивановна, при живом-то муже! — насмешничала вторая, не забывая при этом прикладываться к салу.
— А ну… Муж, если что, подвинется, у нас кровать широкая!
— Так у такого молодца и невеста, поди, найдётся. Вот была бы я годков на двадцать моложе… — крашеная не договорила, обе дамы залились громким смехом, вновь изредка нечаянно похрюкивая.
Смеялся и я. Даже не для того, чтобы понравиться этим женщинам, рядом с которыми, наверняка, мне придётся теперь периодически держать оборону в общежитии. А потому, что было с ними как-то очень легко, непринуждённо. В кабинете директора я был словно в строгом костюме-тройке, а сейчас перед этими женщинами стою в одних семейных трусах с дырками, по-свойски, по-домашнему, да почесываю пузцо.
Слава богу, только воображаемое.
— Садись, сотрудник, сальца попробуй. Ты такого в жизни не ел. То моя родная сестра с Полтавы переслала, на Украине живёт, да я и сама оттуда. Приехала на Аврору посмотреть двадцать лет назад — и вот… Аврору увидела, а потом увидела пеленки, распашонки, и мужа своего-педаравика. Ой, передовика! — сказала полноватая женщина, одновременно накладывая аккуратно порезанные ломтики сала на кусок хлеба.
Не скажу, что такого сала я, как мне обещали, не ел в своей жизни. Хотя в этой ещё точно не ел, а вот в прошлой моя бабуля в деревне держала свиней. И
— Ну что, Никитична, доброго молодца накормили, теперь давай решать, с кем его спать укладывать, с тобой али я на что сгожусь, — кумушки загоготали.
Веселые они, горазды поржать.
— Милые дамы, а чего директор наш так сегодня боится за общежитие? — как только женщины отсмеялись, спросил я.
Лица их посерьёзнели, веселье моментом испарилось. Даже я несколько напрягся. Неужели всё настолько плохо, что эти жизнерадостные дамы испугались?
— Так дипломы сегодня вручали. Значит, будут пить, лазить к девкам. А у нас и так одна курвина написала заявление, что её изнасиловали, — серьезным голосом сказала Никитична. — Ивановна, сегодня же Степан дежурить будет?
— Так кого ещё поставят? Только он, может, и совладает, — тоже абсолютно серьёзно отвечала Ивановна.
— Кто такой Степан? — поинтересовался я.
— Военник наш, ну тот, что детишек научает, как противогазы надевать да автомат разобрать. Лихой мужик, хоть и не фронтовик, но в армии офицером был, — поведала мне пышноволосая Никитична.
Уже неплохо, значит, мне не одному бегать по этажам. Да и наличие на дежурстве в общежитии преподавателя, которого уже знают здесь все, каждый шкодник, — это само по себе помощь. Насколько я себя помню, подчиниться какому-то чужому, даже если он будет бить себя в грудь и доказывать, что он преподаватель и право имеет — сложно. А я сам хоть и был в молодости хулиганом, но таким, с понятием и с уважением к возрасту и статусу людей.
— Что ж, милые дамы, вечером встретимся. Я же правильно понимаю, что мне нужно подходить к семи часам? — спросил я, намереваясь уже покидать столь интересное общество.
— Подходи, сотрудник, хлебнёшь и нашей жизни, — философски заметила Ивановна.
Время было раннее, ещё не стукнуло десяти часов утра, потому я успевал ещё съездить домой и даже немного вздремнуть, предполагая, что ночью полноценно поспать не получится. Думал, что сегодня же договорюсь с директором насчёт того, чтобы отдать в ремонт «Волгу», что стоит на балансе училища. Но дождёмся, когда Семён Михайлович будет в более адекватном настроении. А то ещё ненароком рассоримся с ним вдрызг. А мне не хотелось бы иметь в родном ПТУ врагов. Хотя, полагаю, что обойтись без конфликтов возможно только в одном случае — если я лягу под систему и просто перестану хоть что-то делать, не работая, а отбывая своё рабочее время.
А уж этого точно не будет.
Уже дома, лежа на диване с деревянными подлокотниками иразглядывая замысловатый узор на настенном ковре, я размышлял о том, когда смогу приступить к другим, сопутствующим моей цели миссиям. Мне нужно что-то сделать с самыми гнусными преступниками нынешнего времени. Обучение в школе милиции предполагало изучение многих дел прошлого. Так что о деятельности некоторых преступников я знал, как и о предателях Родины, я знал.
Можно ли жить спокойно и добро наживать, если точно знаешь, что подонки топчут землю и скоро будут всячески отравлять жизнь нормальным честным людям, каким был, да и здесь буду, и я? Вопрос, на который у меня лишь один ответ. А еще нужно как-то ликвидировать «кружок по интересам», который вот-вот должен быть создан в Ленинграде. Из него вышли всякие рыжие, а ещё опозорившие великого советского писателя Аркадия Гайдара его потомки. И ещё немало сволоты. Нужно думать.