Рыжий: спасти СССР
Шрифт:
После того случая с Таней мы с ней виделись дважды, погуляли, словно шпионы, прячась от людей, чтобы целоваться до онемения челюстей. И я понимал, что не любовь это, но нахлынула такая ностальгия по юности, что я как-то сам увлекался и был с Татьяной искренним. А теперь здесь ко мне прижимается ещё более интересный женский организм со смазливой головкой.
— И что, я тебе уже вообще не нравлюсь? — прошептала мне на ухо Лида, практически касаясь своими губами мочки уха.
— Отнюдь, — ответил я.
Девица ждала продолжения, возможно,
— Козёл! — Лида одарила меня нелицеприятным эпитетом, как только закончился танец.
— Вот шалашовка! — усмехнулся я ей вослед.
Ансамбль сыграл «Шизгара», в душном помещении еще больше стало попахивать потными телами, а я решил пообщаться с комсомолкой Машей. Нет, не ради того, чтобы закрутить интрижку с пухленькой девчонкой, которая, казалось, высыпала на себя целый мешок разноцветной штукатурки, так ярко была накрашена. Я хотел узнать у Маши подноготную городской организации комсомола, кто там за кого. Не упустившая возможности выпить шампанского, Маша наверняка рассказала бы мне много интересного.
Понятно, что пробиваться без того, чтобы стать своим в этой организации, не выйдет. Более того, мне нужна хорошая характеристика от комсомола, чтобы исключить возможные проблемы при вступлении в партию. И лучше Маши всю эту комсомольскую кухню никто не знает.
Что до выпивших, то трезвым мог считаться только я, хотя и выпил немного бренди с некоторыми преподавателями, как и с нужными мне студентами.
Удивительно, но на столах не было алкоголя, кроме пары десятков бутылок шампанского человек на сто, не меньше. И, по большей части, это шампанское так и не было открыто. Зато напиток «Буратино» чудесным образом стал карамельного цвета, а иногда так и вовсе прозрачным. А в туалете будто бы был ликёро-водочный завод, куда приходили уже бывшие студенты, гле наливали в тару предпочитаемые напитки. По шестьдесят рублей с носа — в такую астрономическую сумму нам обошёлся банкет.
— Толян, пойдем покурим! — подошёл ко мне Витёк.
Он перехватил меня на полпути к главной комсомолке потока. Я весь вечер ловил на себе взгляды Витька, которые не сулили ничего хорошего. Обиду на меня копит. Но, как известно, на обиженных воду возят — и балконы на них падают.
— Не курю и тебе не советую, — бросил я и уже собрался уходить, но Витек перегородил мне дорогу.
— Что, зассал? — с вызовом спросил изрядно пьяный Витёк.
— Ты уверен, что тебе это надо, Вить? — вздохнул я.
— Не, если зассал, так и скажи! — Витя сверлил меня осоловевшими глазами.
— Ну пойдем… покурим, — вздохнул я.
Конечно, можно было бы подумать своим взрослым разумом,
— Ну, и что ты хотел? — спросил я, как только мы вышли на крыльцо ресторана.
Здесь ещё стояло много людей, которые действительно вышли покурить. Курить можно было бы и в зале, как и поступали некоторые приглашённые нами преподаватели. Но большинство всё-таки предпочитали выйти на воздух. Было сухо — в целом Ленинграде неделю не было дождя! — и солнце палило нещадно. Так что мужчины выходили, скорее, чтобы немножко охладиться.
— Пошли туда! — сказал Витёк и попробовал дёрнуть меня за пиджак, но я убрал свою руку.
Сам пошёл за угол, приготовившись не бить, а, скорее, скрутить буяна, которому так сильно захотелось драки.
— Ну привет, любовничек! — сразу за углом стоял громила.
— Вот, Матвей, привёл! Он только что мацал Лидку, — победным голосом произнес Витёк, потом повернулся ко мне и добавил. — Это тебе, сука, за то, что подставил меня с шубой. Илья передаёт, что ты ему должен. С тебя пятьсот рублей.
— Это ты, значит, мою Лидку за жопу мацал? — накачивал себя Матвей, разминая пудовые кулаки.
Глава 4
— Че ссышь? — торжествующе спросил бугай и попер на меня.
Я помню заветы государственного лидера, при котором я жил последние десятки лет. «Если драки не избежать, нужно бить первым» — так гласило наставление одного известного на весь мир россиянина.
Матвей не ожидал, что я подойду к нему вплотную, оттого и не среагировал на мой манёвр.
— Хрясь! — я резко ударил головой в нос бугаю.
Такой коварный удар должен был срубить его наповал, но этот Матвей только пошатнулся назад и согнулся, схватившись занос. И это тоже неплохо, а давать возможность опомниться здоровяку я не собирался.
— На! — всадил я ему, сгорбленному, коленом по бороде.
Вот теперь бугай завалился, однако даже на секунду не вырубился.
— А-а-а! — это навалился на меня сзади Витёк, приноравливаясь душить.
Если бы он не огласил криком свои намерения, то имел бы какой-то шанс ухватиться за мою шею. Однако, на удивление — видно, сработал рефлекс из прошлой жизни — я моментально перевёл руку бывшего дружка и подельника на болевой приём.
— Че Витек, мал клоп, да вонюч — это про тебя? — усмехнулся я.
— Отпусти, сука! — взмолился Витёк.
Я посмотрел на корчащегося Матвея, ослабил хват и пнул коленом под зад Витька. Он свалился на асфальт рядом со своим сообщником.
— Бабу твою, если она твоя, я не трогал — и отшил её. Подойди и поговори с ней! Но захочу, буду с ней, — я чуть повернулся в сторону поднимающегося с колен Витька. — А ты вообще гнида! Решил стравить меня с Матвеем, потому что я отказался участвовать с тобой в темных делишках? Сука и есть!