Рыжий: спасти СССР
Шрифт:
— Вот же, конспиратор Рыжий! — воскликнул я.
Кроме всем понятных записей, там было ещё кое-что. И это что-то меня смущало — цифры, которые могли находиться возле странных имён, а скорее, прозвищ.
— Нужно встретиться с Пухлым до сентября, — прочитал я, а дальше были цифры.
Я разглядывал набор цифр, а потом взял листок и выписал табличку — буквы и их порядковый номер в алфавите. Попробовал соотнести цифры, которые были в дневнике, с этой нумерацией букв. И получилась абракадабра.
Ещё раз критически оглядел результаты. Что-то слишком много
— Я! Задом наперёд, — посетила меня очередная догадка.
Я переписал всю таблицу заново и принялся подставлять нужные буквы в дневник. Ах ты ж!
Глаза на лоб полезли. Цифры стали превращаться в буквы, буквы — в слова.
— Да ладно, и ты тут! Неужели вы были знакомы ещё в 1977 году? — не смог я скрыть своего удивления, когда увидел возникшие перед глазами фамилии.
К часу ночи, когда я расшифровал примерно половину из того, что было написано в дневнике, схватился за голову. Здесь были указаны такие имена, написаны такие откровения!
— Мда-а-а. А не опоздал ли я со спасением Советского Союза? — усталым и сонным голосом прошептал я сам себе.
Глава 16
Утром, проснувшись по будильнику, когда в коридоре уже слышался девичий смех, а особо отважные девочки, обитательницы этого этажа, призывали меня, такого лентяя, выходить на зарядку, я вновь не удержался и посмотрел в тетрадь своего предшественника.
Так и есть. Это был не сон, я действительно оказался на шаг — или даже на десять шагов — ближе к разгадке того, как общались между собой предатели советской родины, могильщики Советского Союза, как они организовывались для будущих своих преступных действий. Ещё не была создана структура ВНИИСИ, Всесоюзный НИИ системного анализа. Но люди, которые будут в рамках этого учреждения решать, как развалить Советский Союз, уже имели контакты. И мой предшественник, Чубайсов, там подвязки уже имел.
«Пухлым» Рыжий называл Гайдара, «Коротышкой» — Березовского. Присутствовали и другие эпитеты, например, Березовского в дневнике мой реципиент называл ещё и «фарцовщиком-автомобилистом». Наверное, Борис Березовский уже сейчас имеет особый интерес к АвтоВАЗУ, который грабил в прошлой реальности.
Всё сводилось к тому, что московские и ленинградские кружки активно формировались, и центром этого формирования была всё-таки Москва. Именно там сидел, на что намекал в своих записях Чубайсов, координатор и мозг всего движения — Джермен Гвишиани. Хотя и были в записях лишь фамилии или одно-два слова, но кое до чего я додумался.
А ведь многое было не понять, пока я не расшифровал имена зачинщиков развала. А раньше-то, читая дневник, я думал, что Пухлый — это какой-то из друзей Чубайсова. По крайней мере, порой можно было даже встретить оскорбительные эпитеты и в адрес и Гайдара, и других, без называния имен.
Лишь только фамилия Гвишиани, зятя председателя правительства Косыгина, упоминалась без шуточек и подковырок. У меня складывалось впечатление,
Возможно, не нравилось Анатолию, что он, занимаясь фарцой, вынужден скрываться и вести свои дела под страхом быть арестованным. Не вижу я пока системного анализа и аргументированной критики ни советской экономики, ни советского строя. Сплошное бунтарство и кидание какашками. Мелочно как-то. Но из малого часто вырастает нечто большое.
Не хотелось бы применять в данном контексте слова Владимира Ильича Ленина, что из искры разгорится пламя. Но похоже, что искра уже брошена, остаётся либо ждать, пока пожар разгорится, либо мне брать огнетушитель и не только заливать пеной разгорающиеся угли, но и дать этим огнетушителем кому-нибудь по горбу. Фамилии, кто достоин подобной награды, у меня уже есть.
Что интересно, собственной персоной на политическую сцену Джермен Гвишиани, несмотря на то, что ему под полтинник уже сейчас, взобрался года через три-четыре. Тогда же, в начале восьмидесятых, появляются в публичном пространстве и имена других разрушителей великой державы. Значит, они все скрытно действовали уже сейчас, подготавливали почву для того, чтобы в будущем встать намного больше, чем только кружком вольнодумцев.
И нет, я не считаю, что если просто взять и убить всех, имена кого я смог прочитать в дневнике — то это спасет Советский Союз. К сожалению, если убить одних сволочей, то на их место придут другие. Не было бы Гитлера, был бы Геринг, или Гиммлер. Нет, зачистка не поможет. Нужны реформы. Другие, жесткие, без всяких кооперативов, гласности или ублюдочных сухих законов. Нужно закрыть потребности народа, навести порядок в сельском хозяйстве. Но нужно и разрабатывать могильщиков Союза. Сложно… Но сегодня будут сделаны небольшие, но важные шаги.
В дверь уже дважды постучали, видимо, призывая меня выйти на зарядку. Дурной пример подаю: уже семь часов, а я не вышел. Порядок вокруг начинается с личного порядка и самоорганизации!
Перед расставанием с Александром Травкиным мы все-таки договорились, что сегодня рано утром он не будет приезжать ко мне в общежитие, а посетит наши физкультурные мероприятия завтра. Всё-таки молодой журналист под завершение пикника на даче слегка набрался. Сегодня ему будет тяжко. Хоть бы добрался к полудню на педсовет в училище.
— Ну что, девчонки, ломитесь в дверь? Может мне еще нужно выпить чашечку ко-о-офа, — с улыбкой спрашивал я, когда вышел из своего блока.
— И какао с чаем. Так на зарядку же, Анатолий Аркадьевич! Нам всем ещё сегодня на зачёты по производственному обучению идти, — за всех сказала Света, самая бойкая активистка из всех девчонок в общежитии.
Мы вышли на крыльцо, там уже была толпа человек из восьмидесяти. Я тяжело вздохнул, понимая, что из этой толпы мне нужно сделать организованные группы. Но раз взялся за гуж, не говори, что не дюж.